Ноябрьский переворот 1741 года

Самый бескровный дворцовый переворот в Российской империи: воцарение Елизаветы Петровны

Дворцовый переворот, в результате которого на Всероссийский престол взошла родная дочь Великого Петра, Елизавета, вошел в историю государства, как самый мягкий и бескровный. Заручившись поддержкой Преображенского полка, Елизавета Петровна свергла малолетнего Ивана VI и его мать Анну Леопольдовну, объявившую себя правительницей после смерти Анны Иоанновны и низложения Бирона.

Подготовка государственного переворота

Намерения Елизаветы Петровны занять место на троне не были секретом ни для двора, ни для жителей столицы. Знала о нем и Анна Леопольдовна, правившая страной за своего малолетнего сына Иоанна. Знала, но не придавала этому должного значения. Ей регулярно доносили о честолюбивых стремлениях родственницы и шпионы, и дипломаты, и придворные.

Организацию переворота осуществляло ближнее окружение будущей императрицы:

• лейб-медик Иоанн Лесток;
• граф Алексей Григорьевич Разумовский (фаворит Елизаветы);
• граф Александр Иванович Шувалов;
• граф Петр Иванович Шувалов;
• граф Михаил Илларионович Воронцов.

Руководила процессом сама Елизавета с активным участием Лестока. Финансовая и дипломатическая сторона вопроса имела французский след, что объясняет участие в заговоре маркиза де ла Шетарди. Короля Франции не устраивала внешняя политика России, которую осуществлял граф Андрей Иванович Остерман, сподвижник Петра Великого. Он придерживался австро-русского альянса, что накануне войны за австрийское наследство не было на руку французам. С другой стороны государственный переворот в России неминуемо ослаблял русские позиции в преддверии реваншистской русско-шведской войны за территории, потерянные во время войны Северной.

В ноябре 1741 года Остерман получил письмо от одного проверенного источника, что подготовка заговора вошла в свою завершающую стадию. Он рекомендовал Анне Леопольдовне распорядиться о немедленном аресте лейб-медика Лестока, но правительница России поступила по-своему. В один из вечеров, прервав партию в карты, она пригласила Елизавету на разговор в надежде приструнить ее по-семейному. На неожиданной аудиенции дочь Петра уверяла Анну Леопольдовну, что не имеет ничего против нее самой и ее царственного сына, а все донесения – не что иное как наговоры ее врагов. Вскоре после окончания разговора, Елизавета уехала из дворца и созвала срочное совещание своих сторонников. На нем было решено осуществить государственный переворот уже следующем вечером, пока Преображенский полк не выступил из столицы на войну со шведами.

Матушка преображенцев

Главную ставку Елизавета Петровна сделала на гвардейцев Преображенского полка. Она регулярно посещала казармы, где вела себя не по протоколу, а как истинная русская государыня. Она одаривала гвардейцев подарками и крестила их детей. Сами преображенцы называли ее не иначе как «матушкой», видя в ней символ национальной государственности в противовес немецкому засилью.

Вера и любовь солдат была настолько сильной, что все они, как один, не раздумывая, последовали за ней, когда пришло время.

Арест Анны Леопольдовны и ее семейства

Вечером 24 ноября Елизавете Петровне сообщили, что преображенцы готовы выступить и совершить для нее революцию. К дому Остермана и Миниха отправили соглядатаев. Помолившись перед иконой Божьей Матери, Елизавета, облачившись в кирасу, села в сани и вместе со своими сторонниками проследовала в расположение Преображенского полка.

Там она обратилась к солдатам с речью и поклялась умереть за них, на что получила ответ: «И мы готовы умереть за тебя! Клянемся!». Далее мятежная толпа двинулась к Адмиралтейской площади, где Елизавета, выйдя из саней, последовала пешком наравне со своими верными преображенцами. Видя, что дочь Великого Петра вязнет в снегу и не успевает за бравыми гвардейцами, гренадеры подхватили ее на руки и на могучих плечах внесли в Зимний дворец.

Входы и выходы были тотчас перекрыты, караульные перешли на сторону бунтовщиков. Солдаты поднялись на второй этаж, где располагались императорские апартаменты, разбудили Анну Леопольдовну и арестовали ее вместе с фрейлиной Менгден и Антоном Ульрихом. Правительница подчинилась и умоляла Елизавету Петровну не причинять зла ей и ее семье. Новоявленная императрица пообещала выполнить ее просьбу. Есть также версия, что Елизавета не присутствовала при аресте, этим занимались Лесток и Воронцов.

Самый бескровный переворот не прошел совершенно гладко. Гренадерам было дано точное указание не арестовывать маленького Иоанна, пока тот сам не проснется. Солдаты час простояли у колыбели мальчика, а когда тот открыл лаза, очень испугался вида вооруженных людей в собственной опочивальне и, конечно, сильно расплакался. Его сестру 4-х месяцев от роду в суматохе умудрились уронить на пол, вследствие чего она оглохла. Анну Леопольдовну и Антона Ульриха усадили в сани и увезли прочь из дворца. У царских апартаментов появилась новая хозяйка.

Манифест о вступлении на Всероссийский престол

К утру был готов текст новой присяги и манифест, согласно которому Елизавета Петровна Романова провозглашалась новой императрицей Всероссийской по праву близости крови к самодержавным ее родителям. Бумаги были подготовлены князем Алексеем Черкасским, назначенным на должность канцлера, секретарем Карлом Бреверном и Алексеем Бестужевым-Рюминым, занявшим пост главы русской дипломатии.

Император Иоанн Антонович был объявлен вне закона. Остермана, Миниха и Левенвольде приговорили к смертной казни, которую позже заменили на ссылку в Сибирь, дабы продемонстрировать Европе великодушие новой самодержицы. Монеты с изображением младенца-императора были переплавлены, листы с присягой ему на верность публично преданы огню под оглушительный барабанный бой.

Судьба Брауншвейгского семейства

Сразу после захвата власти Анну Леопольдовну с семьей было решено отправить в Европу. 12 декабря 1741 года их препроводили в Рижский замок. В нем им пришлось задержаться на год. В этот период в Петербурге решали их дальнейшую судьбу. Шетарди настаивал на высылке семейства в российскую глубинку. Такой вариант был одобрен Елизаветой после разоблачения заговора камер-лакея Турчанинова, который мечтал устранить императрицу и освободить из-под стражи маленького Иоанна. В декабре 1742 года Анну Леопольдовну и ее родных поместили в крепость Дюнамюнде, где она родила дочь Елизавету.

В начале 1744 года семью отправили в Раненбургскую крепость в Рязанской губернии, но уже осенью узники переехали в Архангельск для последующей переправы на Соловки. Плохие дороги и льды помешали ссылке в Соловецкий монастырь. Брауншвейгское семейство заточили в Холмогорах. Они жили под надзором караульных, без права общаться с кем бы то ни было кроме архангельского губернатора и коменданта Холмогорской тюрьмы. Единственным развлечением заключенных были прогулки по саду и в карете в пределах 200 саженей от архиерейского дома, где их содержали.

Анна Леопольдовна родила в ссылке еще 2 детей – Петра и Алексея. Она умерла от родильной горячки вскоре после рождения младшего сына. На тот момент ей было всего 28 лет.

В 1756 году Ивана Антоновича тайно перевезли в Шлиссельбургскую крепость. Даже комендант не знал, кто на самом деле находится у него в заточении, этим ведала Тайная канцелярия. Петр III и Екатерина II иногда навещали безымянного колодника, после таких визитов условия его содержания лишь ужесточались. В 1764 году он был убит при попытке освобождения, которую предпринял подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович. Так Екатерина избавилась от конкурента на престол.

Еще через 10 лет в Холмогорах скончался и Антон Ульрих, к тому моменту совершенно слепой. Ему предлагали покинуть Россию, но без детей, однако он предпочел добровольное заточение разлуке с близкими.

Летом 1780 года детей Анны Леопольдовны с согласия датской королевы Юлианны-Марии, приходившейся им родной теткой, выслали из России в Ютландию, в глухое местечко под названием Горсенс. Им запрещалось вступать в брак, чтобы не создавать конкуренции на датский престол. Из российской казны узникам выплачивалась пенсия в 8000 рублей. Деньги выделялись вплоть до 1807 года, то есть до кончины последней представительницы семейства Брауншвейг-Мекленбург-Романовых.

Ноябрьский переворот 1741 года

Внутренняя история государства

Ноябрьский переворот 1741 года

Она родилась 19 декабря 1709 года. Год этот достаточно памятен уму и сердцу каждого русского человека.

В это время отец Елизаветы не был еще повенчан с ее матерью, в чем впоследствии жестоко упрекали обеих дочерей, Анну и Елизавету, родившихся от этого союза, столь странно возникшего и испытавшего такие необычайные переживания. Но в это же время Петр вернулся в Москву после Полтавы в сопровождении целого поезда шведских пленников, и эта слава окружила даже его новое потомство таким сиянием, что, невзирая на страшные потрясения и мучительные испытания, судьба великой империи оказалась неразрывно связанной с участью смиренной ливонской пленницы и ее дочерей.

Как известно, после неожиданного возвышения Екатерины Первой и преждевременной смерти Петра Второго наследие Полтавского героя сделалось предметом спора между тремя ветвями царствующей династии. Елизавете сначала как будто вовсе и не суждено было принять участие в этом соперничестве. Вступив на престол, ее мать возымела относительно нее весьма честолюбивые замыслы, направленные совершенно в другую сторону. Это отразилось на детстве и на воспитании Елизаветы. Старшая дочь императрицы, Анна, заключила более или менее подходящий брак в Германии, и Екатерина «по важным соображениям» желала, чтобы младшая дочь ее умела говорить по-французски и хорошо танцевала менуэт. «Соображении» эти известны. Менуэт должен был произвести впечатление в Версале: императрица думала, что большего и нельзя было требовать от благовоспитанной принцессы.

Поэтому, за исключением учителей французского языка и учителей танцев, воспитание цесаревны было предоставлено ее собственному усмотрению. Неудивительно, что оно не было особенно мудро направлено. Елизавета не любила ни читать, ни учиться. Она заполняла время верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей несомненной, хотя и не очень тонкой красотой.

Черты ее лица были неправильны, нос короткий, толстый и приплюснутый, но великолепные глаза украшали и освещали ее лицо. Впоследствии, имея или воображая, что она имеет власть над зрением художников, она не допускала правдивого изображения своего носа на портретах, и знаменитому граверу Шмидту пришлось переделать его на портрете Луи Токке.

По той же причине она никогда не позволяла изображать себя в профиль. Но она была хорошо сложена, у нее были красивые ноги, белоснежное свежее тело и ослепительный от природы цвет лица. Несмотря на пристрастие к французским модам, она никогда не пудрила волосы. Они были того красивого рыжего цвета, что так ценится любителями венецианской красоты. И от всего ее существа веяло любовью и сладострастием.

В первой молодости, в костюме итальянской рыбачки, в бархатном лифе, красной коротенькой юбке, с маленькой шапочкой на голове и парой крыльев за плечами – в те времена девушки носили их до восемнадцати лет, – а впоследствии в мужском костюме, особенно любимом ею, потому что он обрисовывал ее красивые, хотя и пышные формы, Елизавета была неотразима. Она сильно возбуждала мужчин, чаруя их вместе с тем своею живостью, веселостью, резвостью. «Всегда легкая на подъем», как говорил про нее саксонский агент Лефорт, она была легкомысленна, шаловлива, насмешлива. «Она как будто создана для Франции, – писал он, – и любит лишь блеск остроумия».

В январе 1722 г., объявляя ее, согласно обычаю, совершеннолетней в присутствии многолюдного собрания, Петр ножницами обрезал ей крылья. Ангел превратился в женщину.

Однако Екатерина I не оставляла своей мысли, и в 1725 г. она более или менее осторожно предложила Елизавету в жены Людовику Пятнадцатому. В то время уже подготовлялся франко-русский союз, но, продолжая дело Петра I, задумавшего его, Екатерина хотела положить в основание его это совершенно неприемлемое условие. Ясно было, что даже такой ценою не оправдывалось принесение в жертву естественных интересов России везде, где они в то время соприкасались с интересами Франции – в Турции, Дании, Швеции, Польше. В этом направлении один вопрос об обладании Шлезвигом открывал уж целую пропасть. Франция гарантировала Дании владение им, между тем как на него предъявлял права Голштинский дом, состоявший уже в родстве с российским царствующим домом.

К тому же было чистым безумием предполагать, что в Версале согласятся серьезно обсуждать вопрос о браке французского короля с одной из принцесс, рожденных до брака.

И действительно, вопрос этот вовсе и не подвергался обсуждению. Подлинные документы, относящиеся к начатым по этому поводу переговорам, не оставляют на этот счет ни тени сомнения. Одиннадцатого апреля 1725 г., принимая в аудиенции французского посланника Кампредона и разговаривая с ним по-шведски, чтобы не быть понятой окружающими, Екатерина объявила, что «дружба и союз с Францией были бы ей приятнее дружественных отношений всех остальных европейских держав». В тот же день императрица, не желая входить лично в дальнейшие объяснения, послала к Кампредону Меншикова, открыто предложившего на рассмотрение вопрос о браке Елизаветы с Людовиком XV. Он выказал себя весьма сговорчивым относительно условий брака и от себя сделал предложение, впоследствии считавшееся всегда совершенно недопустимым в России: о переходе Елизаветы в католическую веру.

Луи Токке. Портрет императрицы Елизаветы Петровны

Кампредон объявил себя весьма польщенным сделанным предложением, но попросил дать срок для сообщения его в Версаль и получения оттуда ответа. И не успел еще курьер вернуться из Франции, как в Петербурге разнесся слух о предстоящем браке Людовика XV с английской принцессой.

Екатерина все же не сдалась. На этот раз она выбрала посредником своего зятя, герцога Голштинского, и сообщила через него Кампредону, что, движимая желанием выдать Елизавету замуж во Франции, она удовольствуется и герцогом Орлеанским.

Во Францию вновь поскакал курьер. Но ответ из Версаля, отправленный двадцать первого мая, окончательно разбил упорные надежды императрицы. Выражения безграничной благодарности сопровождали самый решительный отказ, едва смягченный несколькими вежливыми формулами: в Версале «опасались, что императрице оказалось бы слишком неудобным перед своими подданными согласиться на переход цесаревны в другую веру». Затем выражалось крайнее сожаление, что «герцог Орлеанский принял уже другие обязательства»…

Это положило конец мечтам и отсрочило на долгие годы союз с Францией. Несколько месяцев спустя Россия стала во враждебные отношения с Данией, и франко-русская война казалась неизбежной.

При посредстве саксонского посланника Лефорта Елизавета чуть было не вышла затем замуж за побочного сына Августа II, несчастного кандидата на курляндский престол, красивого, мужественного, но слишком уж предприимчивого Морица. Какое падение! Лефорт послал этому странствующему рыцарю портрет цесаревны, снабдив его заманчивыми комментариями: «хорошо сложена, прекрасного роста, прелестное круглое лицо, глаза, полные воробьиного сока (sic), свежий цвет лица и красивая грудь».

Мориц был скорее обольщен курляндским престолом, чем возможностью разделить его со столь прекрасной подругой. По словам Лефорта, она ждала его «с величайшим нетерпением» (avec démangeaison). Но в то время место в Митаве было занято Анной Иоанновной, племянницей Екатерины I и вдовой Фридриха-Вильгельма, герцога Курляндского, менее привлекательной, чем Елизавета, но в данную минуту обладавшей лучшим приданым. Мориц не колебался в выборе между богатством одной из предполагаемых невест и прелестями другой. Герцогиня Курляндская также не замедлила благосклонно принять предложение жениха, тем более, что Лефорт предупредительно описал все его качества «вплоть до самых сокровенных».

Этот день в истории: 6 декабря 1741 года — дворцовый переворот Елизаветы

6 декабря 1741 года в Санкт-Петербурге произошел дворцовый переворот. Дочь Петра I цесаревна Елизавета Петровна, опираясь на своих сторонников в гвардии, свергла с российского престола младенца-императора Ивана VI и его мать — регентшу Анну Леопольдовну.

Елизавета Петровна (1709−1762), дочь Петра I и Екатерины I, в будущем российская императрица, росла веселой красавицей и была прекрасно образована. После брака родителей, и принятия в 1721 году Петром I императорского титула, дочери Анна и Елизавета получили титул «цесаревны», который отделял детей императора от других членов дома Романовых. Петр, сын казненного царевича Алексея, назывался великим князем, а племянница Анна Иоанновна царевной.

Завещание Екатерины I (вдовы Петра I) предусматривало права Елизаветы и ее потомства на российский престол после Петра II (сына царевича Алексея) и Анны (старшей дочери Петра I). Но после неожиданной кончины Петра II от оспы в 1730 году, Елизавета оказалась законной наследницей престола, поскольку ее сестра Анна отреклась за себя и своих потомков от прав на российскую корону.

Но, несмотря на завещание, Верховный тайный совет, признав Елизавету незаконнорожденной, отказал ей в правах на престол и «пригласил на царство» Анну Иоанновну, в правление которой Елизавета находилась в опале и была очень далека от политической жизни. Хотя в свете она показывалась достаточно часто и по-прежнему блистала на балах. После смерти Анны Иоанновны в 1740 году трон наследовал ее двухмесячный внучатый племянник Иван Антонович, в результате чего реальная власть перешла к его матери — Анне Леопольдовне, находившейся под влиянием своего мужа Антона Ульриха и фельдмаршала Миниха.

Засилие иностранцев у трона российского привело к тому, что массовые симпатии русского общества оказались на стороне Елизаветы, «русской сердцем и по обычаям» — дочь Петра Великого оказалась патриотическим символом, на который возлагали большие надежды. Центром движения в ее пользу стали казармы гвардейского Преображенского полка. Но немало потрудилась для завоевания симпатий гвардейцев и сама цесаревна. Она часто проводила время в казармах «без этикета и церемоний», одаривала гвардейцев деньгами и крестила их детей.

Разговоры о возможном дворцовом перевороте начались еще в начале 1741 года. Слухи о том, что Елизавета что-то затевает, неоднократно доходили до Анны Леопольдовны, но она не верила. Круг близких сторонников Елизаветы ограничивался в основном «кавалерами» ее двора. В подготовке переворота участвовали Разумовские, братья Шуваловы и Воронцов. Руководителем заговора по сути являлась сама цесаревна, а доверенным лицом выступал ее личный медик француз Лесток.

В ночь на 6 декабря 1741 года Елизавета Петровна, при поддержке своих сторонников и гвардейских офицеров совершила государственный переворот. В казармах Преображенского полка она обратилась к своим приверженцам: «Други мои! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мною! Как вы служили отцу моему, так и мне послужите верностью вашей!».

Не встретив сопротивления, с помощью трех сотен верных гвардейцев Елизавета заняла Зимний дворец и провозгласила себя новой императрицей. Вызванные полки принесли ей присягу. Солдаты разбудили и арестовали Анну Леопольдовну и ее мужа, а младенца-императора Ивана VI забрала сама Елизавета. К семи часам утра переворот завершился, причем без пролития крови.

Уже через 3 дня был издан манифест, в котором провозглашалось, что Елизавета Петровна вступила на престол «по законному праву, по близости крови к самодержавным родителям». Право дочери Петра I на российскую корону подкреплялось ссылкой на завещание ее матери — Екатерины I. Елизавета Петровна Романова короновалась в апреле 1742 года.

Иван Антонович был объявлен незаконным государем, не имевшим «никакой уже ко всероссийскому престолу принадлежащей претензии, линии и права», и заключен в Шлиссельбург, а остальное Брауншвейгское семейство отправлено в Холмогоры. Фавориты прежней императрицы Миних, Левенвольде и Остерман были приговорены к смертной казни, позднее замененной ссылкой в Сибирь — чтобы показать Европе терпимость новой самодержицы.

Своих же приверженцев Елизавета щедро наградила. Рота Преображенского полка была наименована лейб-компанией. Все рядовые были пожалованы в дворяне и наделены имениями, другие участники переворота также получили высокие чины и подарки.

Ноябрьский переворот 1741 года

Войти

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

• Recent Entries
• Archive
• Friends
• Profile
• Memories

В этот день произошел государственный переворот 1741 года

Х олодной ночью 25 ноября 1741 в России произошел государственный переворот.
Власть Анны Леопольдовны закончилась, началаось правление дочери Петра. А все потому что ее поддержали гвардейские элитные полки.

Не чаяли души в дочери Петра Первого солдаты гвардии. Регулярно она отмечала вместе с ними полковые праздники и крестила их детей. но сначала немного истории и политической ситуации в стране.

Переворот произошел без предварительного заговора, так как императрица особо не стремилась к власти и не проявляла себя сильной политической фигурой. В момент самого переворота она не имела никакой программы, но была охвачена идеей собственного воцарения, которую поддержали граждане и гвардейцы, выражавшие недовольство из-за засилья иностранцев при дворе, опалы русской знати.

После смерти Анны Иоановны, по завещанию императрицы престол унаследовал её внучатый племянник, малолетний Иоанн Антонович, а регентом при нём был назначен Э.И. Бирон.

Но уже через несколько недель мать наследника, Анна Леопольдовна, сместила Бирона и сама стала регентшей. Известно, что она готовила новый акт о престолонаследии, рассчитывая стать императрицей ко дню своего рождения — 7 (18) декабря. Ради достижения цели она старалась заручиться поддержкой широких кругов общества посредством раздачи привилегий и пожалований, разорявших и ослаблявших страну.

Однако осенью 1741 г. наметилось нарастание недовольства Брауншвейгской династией. Дворянство негодовало из-за нарушения порядка присвоения чинов, которые раздавались по прихоти правительницы. Гвардия роптала против муштры и усиления наказаний, с помощью которых власти пытались навести порядок в позабывшей о дисциплине армии. А приказ об отправке находившихся в столице гвардейских полков на театр военных действий в Финляндию стал последней каплей, которая привела солдат в лагерь сторонников царевны Елизаветы.

В ноябре 1741 года было перехвачено письмо из Силезии, в котором обсуждалитсь темы престолонаследования. Правительница Анна Леопольдовна, вместо того, чтобы сразу арестовать свою родственницу, решила приструнить ее по-семейному за игрой в карты.

Как пишет генерал К.Г. Манштейн, «цесаревна прекрасно выдержала этот разговор, она уверяла великую княгиню, что никогда не имела в мыслях предпринять что-либо против нее или против ее сына, что она была слишком религиозна, чтобы нарушить данную ей присягу, и что все эти известия сообщены ее врагами, желавшими сделать ее несчастливой».

После этого раскрытие заговора было делом времени. Перед Елизаветой открылась перспектива заточения в крепости или каком-нибудь дальнем монастыре, и до сих пор колебавшаяся цесаревна не на шутку испугалась и стала действовать..

В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета Петровна при поддержке своего доверенного лица и тайного советника Иоганна Лестока, надев кавалерийскую кирасу и прекрасная как Афина, села в сани и прибыла в Съезжий дом Гренадерской роты Преображенского полка, где находилось около 300 солдат.

Гренадеры в ней души не чаяли. Она регулярно отмечала вместе с ними полковые праздники, крестила их детей и там ее всегда ждали. Подняв серебряный крест, она спросила солдат: «Кому вы хотите верно служить? Мне ли, государыне природной, или другим, беззаконно похитившим мое наследие?».

Преображенцы единогласно присягнули ей и выдвинулись к Зимнему дворцу. В толпе не было ни одного офицера, Елизавета в первый и последний раз в жизни взяла на себя роль военачальника. Неподалеку от дворца заговорщики оставили сани и пошли к Зимнему пешком. Цесаревне было трудно поспевать за солдатами — она путалась в юбках и вязла в снегу. И тогда, тоже в первый и последний раз в истории переворотов, гренадеры усадили своего полководца на плечи. Так, верхом на своих солдатах, Елизавета и въехала во дворец, чтобы стать императрицей.

Переворот прошел довольно спокойно, хотя все страху натерпелись достаточно. Войдя в комнату к спящей Анне Леопольдовне, Елизавета Петровна произнесла «Сестрица, пора вставать!»

Арест Анны Аеопольдовны и её сына императора России.

Историк Николай Костомаров так описывает арест малолетнего императора: «Он спал в колыбельке. Гренадеры остановились перед ним, потому что цесаревна не приказала его будить прежде, чем он сам не проснется. Но ребенок скоро проснулся; кормилица понесла его в караульню. Елизавета Петровна взяла младенца на руки, ласкала и говорила: «Бедное дитя, ты ни в чем невиновно, виноваты родители твои!» И понесла его к саням. В одни сани села цесаревна с ребенком, в другие сани посадили правительницу и ее супруга.

Арест Анны леопольждовны. Гравюра Б. Чорикова.

Сани двигались Невским проспектом. Народ толпами бежал за царскими санями и кричал «ура!». Ребенок, которого Елизавета Петровна держала на руках, услышав веселые крики, развеселился сам, подпрыгивал на руках у Елизаветы и махал ручонками. «Бедняжка! — сказала государыня. — Ты не знаешь, зачем это кричит народ: он радуется, что ты лишился короны!»

Пока новая императрица принимала поздравления, возбуждённые успехом переворота преображенцы отправились по домам ко всем высшим сановникам. Фельдмаршала Ивана Юрьевича Трубецкого грубо разбудили среди ночи и без обиняков спросили, какой государыне он служит. Старый царедворец не потерял присутсвия духа и ответил: «Служу ныне правящей государыне!», не называя при этом её имени. Ответ преображенцев вполне удовлетворил.

На следующий день вышел манифест о восшествии «Елисавет I» на престол. В нем говорилось, что предыдущие царствования окончательно разорили Россию, что народ русский притесняется врагами веры Христовой и посему страдает и что Елизавета избавит его от унижения и чужеземного засилья.

Вскоре в ссылку отправились и наиболее раздражавшие население политические деятели — Остерман, Левенвольд, Миних, Головкин и Менгден. наверное отвечали на вопросы преображенцев не правильно.

Император-младенец Иоанн Антонович и все его родственники из рода Брауншвейгов были арестованы и отправлены в Архангельскую область, где у них родилось еще четверо детей. Анна и умерла во время родов. На содержание Брауншвейгского семейства выделялось 10-15 тысяч рублей ежегодно. После смерти родителей дети Брауншвейгской семьи покинули Россию по приказу Екатерины Великой, их приняло Датское королевство.

А подросшего в тюрьме Ивана Антоновича, которого переименовали в Григория (по аналогии с Гришкой Отрепьевым), перевезли в Соловецкий монастырь. Свергнутый Иоанн Антонович провел в заточении всю жизнь и был убит в 1764 г., когда его пытались освободить для осуществления очередного дворцового заговора.

Ноябрьский переворот 1741 года

Осенью 1741 года в пользу Елизаветы составился за­говор (в котором принял участие французский посол, за­интересованный в перемене ориснтациии петербургского пра­вительства в сторону дружбы с Францией).

В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета явилась в ка­зармы Преображенского полка. Она была восторженно при­нята офицерами и солдатами и двинулась во главе преоб- раженцев ко дворцу.

Войдя во дворец с ротой солдат (которую она впослед­ствии объявила «лейб-комнанией», а себя — ее капитаном), Елизавета арестовала «брауншвейгскую фамилию» и бы­ла провозглашена императрицей.

Как гласил манифест о воцарении, «Елизавета вступила на родительский престол по единогласному прошению наших верных подданных, а наипаче и особливо лейб-гвардии».

Малолетний император со своими родителями был сослан на север России (и впоследствии, когда вырос из детско­го возраста, заключен в Шлиссельбургскую крепость).

«Государственные преступники» Миних, Остерман и Го­ловкин, приговоренные первоначально к смертной казни, были сосланы в ссылку в Сибирь.

Падение немецкого правительства и воцарение Елизаветы было встречено с восторгом.

Административные изменения. Попытки экономических реформ

Начало нескончаемых административных изменений было положено в 1726 году, когда Екатерина 1 учредила Верхов­ный Тайный совет «в шести персонах», которые были «по должности своей яко первые министры».

Сама Екатерина возглавляла этот Совет. В круг обя­занностей Совета входило решение всех важнейших госу­дарственных дел и надзор над всеми коллегиями.

Петр II внес свои изменения в его работу. При нем Вер­ховный Тайный совет был «доукомплектован» до восьми членов. Неудачная попытка «верховников» формально ог­раничить императорскую власть привела в 1730 году к унич­тожению Верховного Тайного совета.

В 1731 году при дворе был учрежден кабинет, состо­явший из трех министров — «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел», подлежащих ре­шению императрицы.

Елизавета также внесла свою лепту в административ­ное обустройство и упразднила кабинет. В конце царство­вания Елизаветы образовался особый совет, «конференция при высочайшем дворе», преимущественно для решения во­просов, касающихся внешней политики. «Конференция», однако, не приобрела характера правильно и постоянно дей­ствующего учреждения.

Преемники Петра считали введенную систему местного управления слишком сложной, а также обременительной для казны и для населения. Потому делались неоднократные попытки удешевить и упростить ее.

Указом 15 марта 1727 года было велено «как надвор­ные суды, так и всех лишних управителей и канцелярии, и их конторы, камериров и земских комиссаров, и прочих тому подобных, вовсе отставить, а положить всю расправу и суд по-прежнему на губернаторов и воевод. От губерна­торов апелляции в Юстиц-коллегию, чтобы подданным тем показано быть могло облегчение и вместо бы разных многих канцелярий и судей знали токмо одну канцелярию».

В конце царствования Петра I Украиной управляла Ма­лороссийская коллегия. В 1727 году, при Петре II, на Ук­раине было восстановлено гетманство: на Раде в Глухове гетманом был выбран Данила Апостол.

Затем был учрежден генеральный суд (из трех русских и трех украинцев), который был возглавляем гетманом. В к) же время гетман был подчинен командующему армией на Украине, фельдмаршалу князю Голицыну.

В 1734 году Данила Апостол умер. Гетманство на Ук­раине снова было признано ненужным, однако при Ели­завете в 1747 году вновь велено быть на Украине гетману «ио прежним правам и обыкновениям», и в 1750 году по­следовал указ об утверждении Кирилла Разумовского на должности гетмана, согласно «учиненному в Малой Рос­сии от всего тамошнего народа вольными голосами избра­нию» .

Елизавета делала неоднократные попытки улучшить эко­номическое состояние страны, однако эффект от этих по­пыток был двоякий.

В 1754 году открылся государственный заемный банк, которому было предоставлено выдавать ссуды под залог име­ни из 6 процентов годовых (процент очень льготный для того времени). В то же время все более возрастала судебно­полицейская власть и хозяйственная опека помещиков над их крестьянами.

В 1731 году помещикам или их приказчикам было по­ручено собирать казенную подушную подать с крестьян. Указ 1734 года обязывал помещиков в неурожайные годы кормить своих крестьян и снабжать их семенами, однако указ 1736 года предоставил помещику определять, по своему усмот­рению, меру наказания крепостному за побег.

Указ 1758 года обязывал помещиков наблюдать за по­ведением своих крепостных. Указ 1760 года предоставил помещикам право ссылать своих крепостных «за продер­зости» в Сибирь на поселение.

Указом 20 декабря 1753 года Елизавета предприняла важное мероприятие экономического характера, а имен­но — отмену внутренних таможен. Как отмечает С.Пуш- карев в своем «Обзоре русской истории», русское госу­дарство, политически объединившееся уже в XV — XVI века, в экономическом отношении продолжало быть раздроблен­ным на бесчисленное множество отдельных мелких облас­тей, в каждой из которых взимались пошлины с прода­ваемых и провозимых для продажи товаров. Существовало множество всяких «мелочных сборов»: «мыты», «перево­зы», «мостовщина» и т.д.

По инициативе II.Шувалова в 1753—1754 годах внут­ренние таможни и все таможенные «мелочные сборы» (всего их было около 17-ти) были отменены и заменены едино­образной таможенной пошлиной на границах государства.

С этой поры пошлина должна была взиматься со всех вво­зимых и вывозимых товаров в портовых и пограничных та­можнях в сумме 13 копеек с рубля стоимости.

Мера эта была удачной и выгодной для России, так как вывозилось из России, главным образом, сырье, за которое платил пошлину иностранный потребитель, а ввозились глав­ным образом предметы роскоши, приобретаемые и оплачи­ваемые богатыми людьми.

И зменения в положе­нии сословий в этот пери­од сводились главным об­разом к улучшению право­вого и социального поло­жения дворянства.

Что же касается кре­стьян, то их разорение, ха­рактеризуемое современни­ками как «крайнее, всеко- нечное», вызванное про­должительной Северной войной, ростом повинно­стей и сильными неуро­жаями 1723—1726 годов, стало настолько очевид­ным, что о нем заговорили в правительственных кру­гах уже в следующем го­ду после смерти Петра I.

Бегство крестьян при­обрело массовый характер.

Вместе с тем росли недоимки и дефицит государствен­ного бюджета. Все это ослабляло силу дворянского госу­дарства, ибо по словам Меншикова, «солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и если крестьянина не будет, то не будет и солдата».

Пришлось изменить порядок взыскания подати, раньше собиравшейся расквартированными по уездам воинскими час­тями. Офицеры этих частей, а также многочисленные чи­новники провинциальной администрации, даже членами пра­вительства представлялись «волками, в стадо ворвавшимися».

После смерти Петра I продолжалась широкая раздача земель и крепостных дворянам. Князья Долгорукие при­своили себе при Петре II сорок тысяч десятин земли. При­нимавшие активное участие в перевороте в пользу Елизаветы

ленбкомпанцы — гвардейские роты, несшие при дворе ка­раульную службу, — получили в дар от повой императрицы М тысяч душ мужского пола.

Брату фаворита Елизаветы, графу К.Разумовскому, было пожаловано около ста тысяч душ.

В 1731 году правительство Анны Иоанновны возвратило дворянству право распоряжения вотчинами, ограниченное законом Петра о единонаследии. Дворянам снова разреша­лось делить их имения между всеми детьми, при этом пред­писывалось «впредь с сего указа, как поместья, так и вотчины именовать равно одно недвижимое имение — вотчина».

Этим указом юридически упразднялись поместья, как осо­бая категория условных земельных владений, собственни­ком которых считалось государство. Все имения признавались полной собственностью своих владельцев и слово «помещики» стало отныне означать земельных собственников.

Вместе с тем, целым рядом указов (1730,1740,1758 гг.) владение населенными землями и крепостными людьми было признано монопольным правом дворянского сословия.

Таким образом, дворянство постепенно обособлялось от остального населения в привилегированное сословие и для (‘го оформления и учета в 1761 году велено было составить «родословную книгу о дворянах».

В 1731 году в Петербурге был учрежден Кадетский корпус для обучения дворянских детей в возрасте от 13 до 18 лет. Состав учащихся сначала был установлен в 200 человек, од­нако уже через год повышен до 360. Учившиеся в корпусе сыновья дворян получали и военное, и общее образование, и но окончании его поступали в армию офицерами, минуя тягостный период солдатской «лямки» и муштры.