Социальный строй дагестана и колониальная политика царизма

Активизация колониальной политики царизма и положение Дагестана в 1813-1817 гг.

Не менее воинственно была настроена и Турция, которая вы­нашивала планы реванша на Кавказе[3]. Победы России над Фран­цией и Ираном временно умерили воинственный дух турецких реваншистов[4]. Во время «100 дней Наполеона» перспектива войны в Европе вновь окрылила Турцию[5]. Этому в значительной степени способствовали и происки Наполеона на Ближнем Востоке[6].

16/26 июня 1815 г. из Константинополя сообщали, что Наполеон, желая отвлечь Россию от участия в новой антифранцузской коали­ции, направил в Турцию своего эмиссара Жобера. В задачу миссии входило вовлечение Турции и Ирана в войну против России[7]. В начале июля того же года арзерумский сераскер прислал к Ртище­ву своего чиновника с письмом, требовавшим, чтобы Россия усту­пила Турции Имеретию, Гурию, Мингрелию и Абхазию, а также крепости Кутаиси, Багдад, Шорапань, Камчале и Анаклию, якобы возвращаемые ей по Бухарестскому договору[8]. Заняв угрожаю­щую позицию против России, Турция активно склоняла к тому же Иран[9].

Со своей стороны, иранский шах также направил в Париж с письмом к Наполеону некоего Давида Цатурова. В ожидании ре­зультатов миссии Аббас-Мирза стал уклоняться от выполнения условий Гюлистанского договора. В частности, он задерживал возвращение на родину русских военнопленных[10]. В последующие годы также по вине турецкой стороны сохранялись напряженные отношения между Россией и Турцией, происходили вооруженные инциденты на кавказской границе. Турки держали на границе большое количество войск[11]. На почве враждебных отношений к России снова происходит сближение между Ираном и Турцией. Так, в мае 1818 г. в Константинополь прибыл уполномоченный Ирана Мугиб-Алп-хан, который предлагал «заключить оборони­тельный и наступательный союз» против России[12].

Несмотря на неоднократные попытки[13], новый союз между Тур­цией н Ираном не был заключен. Территориальные притязания друг к другу и традиционные религиозные разногласия, как в пер­вом десятилетии XIX в., разъединили эти два восточных государ­ства. Отсутствие единства восточных соседей облегчило положение царизма на Кавказе. Однако оба эти государства, осуществляя агрессию на Кавказе, иногда согласовывали свои действия против России.

Россия также предъявляла территориальные претензии к своим восточным соседям. Русские генералы на Кавказе настойчиво советовали императору не уступать Ирану «ни единой пяди земли», заявляя, что для обеспечения безопасности Кавказа необходимо присоединить к России еще незанятые ею области Закавказья[xiv]. Они предлагали присоединить к России и Ахалкалакский паша­лык Турции[xv]. Более того, Ермолов, например, еще в 1820 г. пред­лагал правительству построить крепость в Красноводском заливе, принять в подданство России туркмен, «связаться с Хивою, Буха­рою, а затем иметь оттуда виды на Персию». «Помочь туркменам, —говорил он, — овладеть Астрабадом, Мазандеранской и Гилянской провинциями… Одно отделение сих областей от состава Пер­сии, — развивал свои мысли главком, — наносит ей неизлечимые раны…»[xvi] Разумеется, такие заявления русских главнокомандую­щих на Кавказе вызывали серьезные опасения и Ирана и Турции. Этим и воспользовалась английская дипломатия для обострения русско-иранских и русско-турецких отношений.

Готовясь к новой агрессии на Кавказе, Иран и Турция засыла­ли своих эмиссаров с деньгами и подарками для подготовки вы­ступлений горцев против России. Иран и Турция широко исполь­зовали в агентурных целях торговцев разных категорий и мусуль­манских паломников. Как и раньше, Иран и Турция в антироссийских действиях на Кавказе имели поддержку в лице Сурхай-хана Казикумухского, бывшего дербентского Ших-Али-хана, царевича Александра и других антирусски настроенных феодалов. Аббас- Мирза постоянно вел тайные переговоры, переписки с ханами Да­гестана и Закавказья, стараясь поднять у них воинственный дух против России[xvii].

Во втором десятилетии XIX в. правители Аварии, Мехтули и другие недовольные активизацией политики царизма изменили свое отношение к России. Выступая против России, они обраща­лись за поддержкой к восточным государствам, что давало поводы Ирану и Турции вмешиваться во внутренние дела Кавказа под предлогом «защиты своих эмиров, единоверных братьев» которым якобы угрожала опасность уничтожения русскими. Однако, не­смотря на всяческие старания Ирана, Турции и фрондирующих с Россией некоторых правителей Северного Кавказа, им не удалось в 1813—1817 гг. добиться серьезных осложнений в русско-северо­кавказских отношениях. В эти годы между Россией и Северным Кавказом в целом существовали мирные отношения, за исключе­нием отдельных антироссийских выступлений. Укажем на некото­рые из них.

Как сказано выше, в июне 1813 г. Сурхай-хан выехал в Пер­сию, чтобы просить помощи у шаха для продолжения антирусской борьбы[xviii]. Будучи в Иране, как указывает А. Комаров, Сурхай- хан «тщетно пытался получить помощь войсками и деньгами у Аббас-Мирзы»[xix]. Вслед за Комаровым некоторые кавказоведы также утверждают, что Сурхай-хан, не получив из Ирана никакой помощи и обещаний в содействии после заключения Гюлистанского мира, возвратился в Дагестан[xx]. Хотя нам в архивах не уда­лось обнаружить документов в подтверждение или в отрицание этой версии, надо полагать правильным сообщение автора «Асари- Дагестан». Он пишет, что, вернувшись из Ирана, Сурхай-хан «об­радовал казикумухцев и прочее население Дагестана разными обещаниями, якобы данными ему со стороны Персии, что сын шаха вскоре явится сюда с большими силами и произойдет то-то и то-то»[xxi]. После возвращения в Казикумух, Сурхай-хан в течение 1813-1815 гг. безуспешно пытался вновь овладеть Кюринским ханством. 13 августа 1815 г. Сурхай-хан в столкновении с русским отрядом у деревни Тпих Кюринского ханства понес большой урон[xxii]. Преследуя отступающего Сурхая, русские дошли до самого Кази- кумуха[xxiii]. Обещанная помощь из Персии не последовала. В июле 1816 г. Сурхай-хан снова принял подданство России[xxiv]. Как свиде­тельствует Гасан Алкадари: «Сурхай-хан, не достигший с помощью Персии своей цели…», поклялся в верности России. «Тем не менее по секрету дал знать своим подчиненным, что его обещания этой державе составляют хитрость и обман, не переставал готовиться к войне с русскими»[xxv].

Действительно, вскоре Сурхай-хан снова стал одним из организаторов антирусских выступлений в Дагестане. Одновременно Иран использовал Ших-Али-хана и царевича Александра для возбуж­дения дагестанских народов против России и Грузии. Согласно Гюлистанскому договору, царевич и Ших-Али-хан могли выехать в Иран на жительство[xxvi]. Как выяснилось в последующем, иранское правительство под видом переговоров об их выезде устраивало с ними встречи в 1813—1816 гг. для подстрекательства ими горцев против России[xxvii]. В этих целях Турция также использовала «лич­ное пребывание Александра в Дагестане»[xxviii]. Так, 15 июля 1815 г. Ртищев докладывал, что Турция «по единоверию своему с даге­станскими народами, не переставая и теперь почитать Дагестан своею собственностью, изыскивает все средства», чтобы поднять дагестанцев «против русских войск и к содействию царевичу Алек­сандру». Говоря о некоторых беспокойствах в Дагестане, он пишет: «Следствием сих беспокойств наиболее должно относить к ковар­ным проискам турецкого кабинета, производимых в действие через посредство богомольщиков, возвращающихся в Дагестан через Константинополь, равным образом через торговые сношения, а также через самих дагестанских лезгин», которые тайно пробира­ются в Турцию и служат за жалованье в войсках пограничных пашей[xxix].

В свою очередь, царевич уверял своих покровителей, что «весь Дагестан находится в согласии поднять за него оружие и содейтвовать предприятию его» против Грузии[xxx]. Поэтому Ртищев прав заключая, что «причин этих беспокойств следует отнести к коварным проискам турецкого кабинета»[xxxi].

Этим силам, воспользовавшимся недовольством части горцев действиями военной администрации, удалось в 1814—1815 гг. вызвать на Северном Кавказе, в частности в Дагестане, некоторые беспорядки. Так, Ших-Али-хан в союзе со своим зятем Абдуллабеком Ерсинскнм при поддержке некоторых местных беков призывал табасаранцев к открытому выступлению[xxxii]. Царевич приглашал анцухцев и другие общества к набегам в Грузию[xxxiii] Они склонили на свою сторону аварского и мехтулинского ханов и некоторых старшин ряда сельских обществ. К ним присоединился Сурхай- хан. Как и раньше, им удалось привлечь на свою сторону деньга­ми и подарками отдельных феодалов Дагестана. Так, в марте 1914 г. царевич выдал аварскому хану 10 тыс. рублей серебром, чтобы он завербовал ему ополченцев для нападения на Грузию[xxxiv].

Преувеличивая свои первые успехи в попытке объединения антирусских сил Дагестана, царевич ложно уверял шаха в том, что «все владельцы, сеиды, казии и старшины дагестанских вла­дений, даже н дети в колыбели, суть усердные слуги» повелителя Ирана, что для этого необходимы деньги. Он просил шаха прис­лать ему деньги в сумме 35556 рублей для вознаграждения фео­далов Дагестана за ожидаемые от них услуги[xxxv].

Договорившись между собой, дагестанские феодалы решили освободить от русских Кюринское и Кубинское владения и на­пасть на Грузию[xxxvi]. 18 мая 1815 г., как сообщает источник, на­чался сбор ополченцев в Дагестане, а духовенство «приводит к присяге собираемое войско»[xxxvii]. Однако далеко идущие замыслы их остались не осуществленными. Аслан-хан Кюринский в том же году, раскаявшись в своих действиях, вышел из коалиции[xxxviii].

Султан-Ахмед-хан Аварский и Гасан-хан Дженгутайский не ре­шились на открытое выступление против России. Анцухцы и другие сельские общества также вскоре отошли от царевича. Кроме того, не проявили особого сочувствия царевичу хевсурцы, а пшавцы ре­шительно отказались поддержать его[xxxix]. Так и не добившись своей цели, царевич в августе 1818 г. сбежал в Турцию, а оттуда проб­рался в Иран[xl].

Таким образом, несмотря на усилия восточных держав и сепара­тистов, им не удалось в 1813—1817 гг. в Дагестане добиться массо­вых антироссийских восстаний. В те годы в Дагестане и в других регионах Северного Кавказа имели место только отдельные ло­кальные аитироссийские выступления. Кроме того, как правило, во главе этих антироссийских и антигрузинских акций стояли сепара­тистски настроенные феодалы Дагестана. Следовательно, значи­тельная часть горцев тогда не шла на конфронтацию с царизмом.

В этой связи прав иранский историк, который, указывая на тяжелое положение населения при Ермолове, пишет: «Осложнения отношений России с Северным Кавказом не были обусловлены только политикой Ирана и Турции»[xli].

[1] Т а м же, с. 140—141 и АВПР, ф. Спб. Гл. архив 1—7, д. 1 папка 9, л. 1—2; ЦГВИА, ф. ВУА, д. 446, ед. хр. 4, л. 11 — 12, 39—40; АКАК, т. 6, ч. 2, с. 148—143. 177—178.
[2] АКАК, т. 6, ч. 2, с. 199; См.: Записки штабс-капитана князя Бебутова об Иране, 1818 г.
[3] АВПР. ф. Спб. Гл. архив. 1-13 (1813—1816), д. 1, л, 14—24, 28 — 29, 31—69, 73—78, 83—97, д. 2, л. 1—2, 1,1—20; AKAKj т. 5, ч. I, с. 819—824, ч. 2, с. 809—811, 814—815.
[4] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 822.
[5] Т а м же, с. 822.
[6] ЦГИА Гр. ССР, ф. 2, д. 468. л. 68.
[7] АКАК, т. 5. ; ч. 2, с. 824; См. также ЦГВИА, ф. 13454, on. I, д. 77, л. 185 188.
[8] Т а м же, л. 124—125.
[9] АКАК. т. 5, ч. 2, с. 814—815.
[10] Там же, с. 823, 827—830; См. также ЛВПР, ф. Спб, Гл. архив 1—13 (1813—1816), д. I, л. 139.
[11] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 834—839. 840—842; т. 6, ч. I, с. 148—149; ЦГИА Гр. ССР. ф. 2, д. 468, л. 102 и ЦГВИА ф. 1,345, ₀п. 1, д. 135, л. 18.
[12] АКАК т. 6, ч. 2, с. 189—190.
[13] Там же, т. 5, ч. 2, [xiv] АКАК, т. 6, ч 2, с. 1,15—117, 122-127, 142.
[xv] АВПР, Спб. Гл. архив. 1—9 (1817—1842), оп. 8, д. 6, л. 44—45.
[xvi] АКАК, т. 6, ч. 2, с. 716—718.
[xvii] Дубровин Н. Ф. Указ. соч., т. 6, с. 231.
[xviii] Алкадари Г. Асари-Дагестан, с. 115.
[xix] Комаров А. Материалы для истории Дагестана… См. ЦГИА Гр. ССР. ф. 1087, д. 415, л. 23.
[xx] Алкадари Г. Указ. coч., с. 116.
[xxi] ЦГИА Гр. ССР, ф. 1087, д. 415, л. 23—24; ф. 2, д. 428, л. 1 — 10; АКАК, т. 5, ч. 2, с. 621—624.
[xxii] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 627, 630.
[xxiii] Там же, с. 608; ЦГИА Гр. ССР, ф. 1087, д. 415, л. 23.
[xxiv] ЦГИА Гр. ССР, ф. 2, д. 428, л. 21—28; АКАК, т. 5, ч(. 2, с. 628-629.
[xxv] Алкадари Г. Указ соч., с. 117.
[xxvi] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 568—569, 738—739, 747, 758—760, 765—769.
[xxvii] АКАК, т. 6, ч. 2, с. 113—114.
[xxviii] Там же, т. 5, ч. 2, с. 819—824.
[xxix] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 821—822.
[xxx] Там же, с. 822.
[xxxi] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 824—825.
[xxxii] Там же, с. 627.
[xxxiii] Т а м же, с. 377—378; ЦГИА Гр. ССР, ф. 2, д. 472, л. 1, 31.
[xxxiv] ЦГИА Гр. ССР, ф. 2, д. 282, л. 1.22—123, 88-91, 99—101, 120- 121. 131 — 133 и др.
[xxxv] АКАК. т. 6, ч. I, с. 281, 296.
[xxxvi] ЦГИА Гр. ССР, ф. 2, д. 282, л. 88—92, 99—101, 119—120; См. Записки А. П. Ермолова, ч. 2, М., 1868, с. 47—49.
[xxxvii] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 378—379.
[xxxviii] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 830; ЦГИА Гр. ССР, ф 2, д. 282, л. 133-139, 149— 152.
[xxxix] АКАК, т. 5, ч. 2, с. 830.
[xl] Дубровин Н. Ф. Указ. соч., т. 6, с. 113—114.
[xli] Ханак Э. Указ. соч., с. 205.

Социальный строй дагестана и колониальная политика царизма

Колониальная экспансия царизма на Северном Кавказе в 19 веке в России

Присоединение к России Закавказья заставляло русский царизм спешить с завоеванием Северного Кавказа. До тех пор, пока кавказские горцы оставались вне контроля царской администрации, их земли служили барьером между Закавказьем и внутренней Россией. Тем самым, как говорил К. Маркс, «ноги гигантской империи» продолжали быть «отрезаны от туловища».

Еще в конце XVIII в. для ограждения новых владений русских помещиков в предкавказских степях была сооружена цепь кордонных укреплений и казачьих станиц вдоль северных берегов Терека и Кубани. Однако эта Кавказская линия имела не только оборонительное значение. Она должна была стать исходным рубежом для дальнейшего расширения к югу границ дворянской империи. Это подчеркивал в своем докладе императрице Екатерине II новороссийский, азовский и астраханский генерал-губернатор кн. Г. А. Потемкин. «Оная линия,— писал он,— отделит разного звания горские народы. от тех мест, коими нашим подданным пользоваться следует. », позволит «учредить виноградные, шелковые и бумажные заводы, размножить скотоводство, табуны, сады и хлебопашество. сверх того, откроет способ войти в тамошние горы и жилище осетинское и со временем пользоваться их рудами и минералами. » 1 Как видно, с организацией укрепленной линии по Кубани и Тереку этот крупнейший государственный деятель царской России связывал целую экономическую программу, имевшую явно колонизаторский характер.

Царская дипломатия всячески старалась склонить горских феодальных владетелей к переходу в подданство России. Но политические обязательства, принимаемые на себя кабардинскими, осетинскими, дагестанскими феодалами, нередко имели декларативный характер. К началу XIX в. вся горная зона Северного Кавказа, простиравшаяся к югу от линии Кубань — Терек, фактически не подчинялась русской военной администрации. Присяги, принесенные в 1806—1812 гг. некоторыми дагестанскими ханами и кабардинскими князьями на «верность престолу всероссийскому», мало изменили положение. Карательные «поиски», предпринимавшиеся царскими военачальниками против отдельных горских феодалов, то и дело нарушавших свои вассальные обязательства, не достигали цели. Поэтому тотчас после завершения отвлекавших его от кавказских дел войн с наполеоновской Францией царизм приступил широким фронтом к завоеванию Северного Кавказа.

В 1817 г. левый фланг Кавказской линии был выдвинут с Терека на рубеж реки Сунжи, а через два года — к подножию Дагестанских гор. Тем самым горцы Чечни и Дагестана были отрезаны от Кумыкской равнины, куда перегонялся скот на зимние пастбища. В 1821—1822 гг. был продвинут центр Кавказской линии. Новые укрепления, построенные у подножия Черных гор, замкнули выходы на равнину из ущелий Черека, Чегема и Баксана. Кабардинцы оттеснялись с удобных для земледелия районов. Лучшие земли, как правило, предназначались для расширения зоны военно-казачьей колонизации. Еще в 1792 г. на Прикубанскую равнину были переселены из пределов Украины черноморские казаки. Позднее на Кавказскую линию переводились полки донских казаков. В казачье сословие перечислялись и государственные крестьяне. В 1832 г. все казаки, расселенные на Северном Кавказе, кроме черноморских, были сведены в «Кавказское линейное казачье войско».

Строительство новых кордонных укреплений за Тереком и Малкой сопровождалось уничтожением ближайших горских аулов, вырубкой лесов и садов, принудительным привлечением местного населения к сооружению военных дорог и мостов. Малейшее уклонение от несения этих повинностей влекло за собой конфискацию скота и другого имущества в порядке «штрафов» и контрибуций. Любое проявление протеста подавлялось силой оружия. Служивший на Кавказе друг Пушкина и декабристов Н. Н. Раевский писал, что царские военачальники «мстили целым племенам за вину нескольких лиц» ‘.

Каждое столкновение казаков с горцами в порядке своеобразной цепной реакции вызывало другое, ему подобное, и в итоге ряд мелких, нередко случайных конфликтов превращался в бесконечную изнурительную вооруженную борьбу, тянувшуюся годами и десятилетиями.

То и дело по ночам на кордонных постах вспыхивали сигнальные огни. Заметив это, ночные караулы били тревогу в станицах, и все жители их, не исключая и женщин-казачек, брались за оружие, готовясь отразить очередной набег горцев. А несколько дней спустя казачьи атаманы предпринимали ответный набег. Об одном из таких атаманов, Власове, в официальных источниках говорится, что во время похода за Кубань он сжег подряд 17 черкесских аулов, угнал несколько тысяч голов окота, уничтожил посевы. Правда, (Власов подвергся за это судебному преследованию, но так поступали и другие царские военачальники. Потрясающую картину разорения горского аула нарисовал позднее служивший в молодости на Кавказской линии великий русский писатель Л. Н. Толстой, заклеймивший царских колонизаторов на страницах своей замечательной повести «Хаджи-Мурат».

Мало чем отличалось от прямого военного грабежа взимание податей и различных сборов с населения «замиренных районов». Управление этими районами вверялось либо перешедшим на службу царизму местным феодалам, либо царским офицерам, именуемым «приставами». И те, и другие по своему усмотрению облагали горских крестьян повинностями и податями, беззастенчиво обогащаясь за счет жесточайшей колониальной эксплуатации подвластного населения. В официальном документе того времени говорилось, что в подчиненных царским военным властям районах Северной Осетии «повинности так обременяют народ, что не дают даже времени убирать с поля хлеб, почти все мужчины и скот заняты ими исключительно». Впрочем такая же картина была обьгчной и в деревнях великорусского центра.

На Западном Кавказе, опасаясь внешнеполитических осложнений с Турцией и Англией, царизм до 1829 г. не предпринимал широких наступательных операций, ограничиваясь вторжениями отдельных казачьих отрядов в селения закубанских адыгов (черкесов). Добившись же по условиям Адрианопольского мирного договора признания Турцией всего Черноморского побережья Кавказа владением России, царская дипломатия подготовила почву для завоевания всей территории между Кубанью и берегом Черного моря. Поздравляя фельдмаршала Паскевича с завершением русско-турецкой войны, Николай I писал ему: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее — усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» ‘. Эта директива как нельзя лучше характеризует сущность царской национально-колониальной политики.

В 1837—1839 гг. на Черноморском побережье Кавказа между Сухумом и Анапой было сооружено 17 укреплений, составивших Черноморскую береговую линию. Эта линия не только отрезала адыгов от морских сношений с Турцией, но и лишила возможности пользоваться зимой пастбищами в прилегающей к теплому морю прибрежной зоне. В суровые зимы это приводило к массовому падежу скота и обрекало самих горцев на голодную смерть. Когда же горцы просили комендантов береговых укреплений продать им хлеба, те категорически отказывали им в этом. Один из начальников Черноморской береговой линии, контр-адмирал Серебряков, прямо указывал: «Запретительная мера на выпуск продовольственных припасов при крайнем и ежедневно нарастающем недостатке средств у горцев. несколько жестока, но. необходима, чтобы убедить их в невыгоде неприязненных к нам отношений».

Конечно, помимо чисто военного подавления, царские колонизаторы использовали и другие меры воздействия на горцев. Они старались подчинить их своему политическому влиянию с помощью князей, ханов и мулл. Для этого царские военачальники добивались присвоения воинских званий неграмотным горе килт феодалам, награждали их орденами и ценными подарками, а главное — поддерживали их эксплуататорские притязания в отношении горского крестьянства. Получая специальные «билеты» и «охранные листы» на право владения общинными землями, ханы, князья и беки усиливали феодальное угнетение крестьянских масс.

Определенное значение царские колонизаторы придавали распространению среди кавказских горцев православной религии. Еще в XVIII в. для этой цели была учреждена Осетинская духовная комиссия. Позднее для подготовки миссионеров из осетинских юношей были основаны духовное училище во Владикавказе и семинария в Ардоне. В 1851 г. в связи с открытием епископской кафедры в Абхазии Воронцов писал о важности «того полезного в политическом виде влияния, которое мы в этих диких горах всегда должны получать от распространения нашей веры».

Средством политического давления на горское население служила и регулируемая царским правительством торговля с горцами через специально открытые на Кавказской линии меновые дворы. Торговые операции осуществлялись под контролем царских чиновников, обманывавших горцев и наживавших поэтому огромные прибыли. Изделия горских мастеров и продукты хлебопашества и животноводства принимались по низким ценам, а дешевые ситцы и сарпинки московских фабрик продавались втридорога. Такой неэквивалентный обмен имел ярко выраженный колониальный характер. Но главное заключалось в том, что время от времени меновые дворы закрывались. Царские военачальники использовали это свое право как репрессивную меру против непокорных горцев. Они подчеркивали, что меновая торговля с горцами должна служить «укрощению нрава» коренного населения края.

Социальный строй дагестана и колониальная политика царизма

Опыт реформаторства конца XIX — начала XX вв. должен помочь современным поискам в выявлении наиболее оптимальных их вариантов, чтобы с их помощью создать в стране стабильное, действительно гражданское общество.

Народы Дагестана прошли сложный и длительный путь социально-экономического развития. Можно сказать, что с раннего средневековья до конца 50-х годов XIX в. народы Дагестана жили в условиях господства феодально-крепостнических отношений. Во второй половине XIX в. со времени фактического включения Дагестана в Российскую империю, царские власти сделали попытку реформаторским путем внести изменения в социально-экономические отношения в регионе, перевести их в русло капиталистических, товарно-денежных отношений, успешно развивавшихся тогда в России. Царским властям в целом удалось осуществить намеченное.

После окончания восстания под руководством Шамиля Дагестан был включен в состав Российской империи. Одними из первых мероприятий, проведенных на покоренных территориях, являлись реформы политической и судебной системы, аграрная реформа. Одной из основных проблем являлся вопрос об управлении покоренными народами. Необходимость решения этого вопроса диктовалась тем, что на момент окончания восстания в Дагестане здесь существовали различные формы политического устройства — феодальные владения, сельские общества, территории, находившиеся в русском управлении, типа Самурского округа. Часть горного Дагестана в период восстания входила в состав имамата Шамиля. Одной из целей реформы являлась ликвидация разнотипности управления и включение Дагестана в политическую систему России. В новых условиях правительству требовалась такая система управления, которая соответствовала бы интересам России и способствовала бы окончательному усмирению беспокойного населения. В основу реформы был положен проект князя Барятинского, предложенный на высочайшее рассмотрение императора в 1856 году.

Проект этот подвергся дополнительной доработке и в окончательном виде вошел в «Положения о Кавказской армии», утвержденные 1 апреля 1858 года. Непосредственное отношение к Дагестану имел специальный раздел этого документа. «Положение» послужило основой для создания новой формы административного деления и управления. Введению нового управления предшествовала предварительная доработка подготовленного проекта, обсуждение его. После этого, 5 апреля 1860 г. было утверждено «Положение об управлении Дагестанской областью и Закатальским округом». Новое управление получило название военно-народного. Оно предусматривало создание новой административной единицы в составе России — Дагестанской области. В административном порядке она разделялась на 4 военных отдела и 2 гражданских управления. Военные отделы именовались Северный, Южный, Средний и Верхний Дагестан. В Северный Дагестан вошли Даргинский округ, владение Тарковское, ханство Мехтулинское, наибство Присулакское. Южный Дагестан составляли округа Кайтаго-Табасаранский, Самурский, ханство Кюринсоке. В Средний Дагестан вошли округа Гунибский, казикумухский, ханство Аварское в границах, существовавших до 1813 г. Также сюда были причислены некоторые горские общества — Карата, Цунта и др. Верхний Дагестан целиком состоял из горных обществ. Гражданское управление составили Дербентское градоначальство, а также управление городом Петровском с прилегающими к нему землями. Отделы разделялись на округа, округа делились на наибства.

Во главе области находился областной начальник, который назначался из числа военных генералов и увольнялся по высочайшему указу правительства. Ему принадлежала полнота власти по всем частям управления — административной, финансовой, хозяйственной и военной. В своих правах он приравнивался к генералу — губернатору. Областному начальнику подчинялись все главы отделов. В их функции входило управление вверенными им отделами и командование расположенными здесь войсками. Помимо решения задач управления и командования войсками, начальники отделов имели право вмешательства в судебную часть. Они могли принимать жалобы на решение дел окружными судами, останавливать приведение в исполнение приговоров. Начальникам отделов подчинялись окружные начальники. Они обладали собственным штатом работников, при них действовал окружной суд. Окружному начальнику подчинялись войска, дислоцированные в округе. По судебной части, окружные начальники исполняли обязанности председательствующего в суде с правом одного голоса и перевеса решения в пользу его мнения.

Округа подразделялись на наибства. На должности наибов большей частью назначались дагестанцы. Их главная обязанность определялась, как точное исполнение требований начальства. Низовое звено администрации составляло сельское управление. В «Положении» говорилось, что оно было оставлено без изменений. В рамках этой же реформы правительство отстранило от власти имевшихся еще феодальных правителей. В период с 1860 — по 1867 г. существовавшие еще феодальные владения были упразднены. Их территории были введены в состав округов. Пока шли военные действия, правительство нуждалось в союзниках. Ими и являлись феодальные правители. С окончанием войны, необходимость в них отпала. Кроме того, феодальные владения не вписывались в политическую систему России. Отстранение от власти местных правителей было проведено преимущественно в форме их добровольного отказа от власти. Взамен они получили существенные денежные компенсации и земельные владения. Таким образом, в Дагестане было создано единое управление, которое полностью обеспечивало колониальные интересы царизма. Ничего народного в управлении Дагестаном не было. Главным плюсом реформы считалась возможность подавления любого народного недовольства.

Как видно, на общественно-экономическое развитие Дагестана большое влияние оказывали политические события, происходившие на Северном Кавказе во второй половине XIX — начале XX века. Большое значение для экономического и социального развития Дагестана имело проведение по окончании Кавказской войны в конце XIX в. административно-территориальных, социальной, судебной, аграрной и других реформ. Необходимость их проведения диктовалось, прежде всего, интересами приспособления экономики края к нуждам развивающихся товарно-денежных отношений в России; царизм проведением этих реформ стремился добиться и умиротворения в Дагестане, в котором, как и в остальных областях Кавказа происходило обострение антиколониальной и социальной борьбы. В отечественной историографии существуют разные мнения о значении и итогах этих реформ для Северного Кавказа и Дагестана. На наш взгляд, несмотря ни на что, включение Дагестана в состав России, установление экономических, политических, культурных связей с Россией внесли значительный позитивный вклад в хозяйственную и культурную жизнь дагестанского народа. Этот вклад был бы более ощутимым и результативным во всех отношениях, если бы не был сильно ограниченным и формальным характер попыток решения аграрного, социально-правового, административно-территориального и других вопросов в Дагестане. Проводившиеся в 60-70-х гг. XIX в. реформы явились попыткой своеобразного завершения процесса превращения Дагестана в колонию

Российской империи. Система административного управления и территориального деления, введенная в 60-70-х гг. XIX в. по окончании Кавказской войны в Дагестане и известная под названием «военно-народная», по существу, оказалась системой колониального управления. В руках царских чиновников и офицеров, которые сосредоточили в своих руках всю полноту власти, осуществляли политику царизма в интересах4 самодержавия и местных имущих классов, что резко ухудшало экономическое и политическое положение крестьянских масс. В то же время она была направлена на ущемление сепаратистских устремлений части оппозиционно настроенных к царизму представителей местных имущих верхов, у которых отнимали власть и нередко владения.

Все это оказывало влияние и на отношения Дагестана и России, которые не всегда были гладкими. С появлением возможности высказывать по ним мнения, отличные от господствовавшей долгие годы «причесанной» официальной точки зрения, на страницах печати можно встретить самые разнообразные их оценки. Надеюсь, что шагами к воссозданию объективности картины послужит и данная работа, основанная на реальных документах и фактах.

Дагестан всегда играл важную роль в политике России на Кавказе и царские власти всегда уделяли ему большое внимание, так как он занимал стратегически важное географическое положение, связывая Северный Кавказ с Закавказьем. К тому же через Дагестан проходили торговые пути в шахский Иран и султанскую Турцию. «Потерять Дагестан- все равно, что потерять весь Закавказский край», писал командующий Кавказской Армией генерал Г.Орбелиани в период Кавказской войны.

Царские власти явно дорожили Дагестаном, с таким трудом покоренным ими к концу 50-х гг. ХІХ в. На наш взгляд, этим во многом и объяснялось стремление царских властей провести целую серию реформ в Дагестане во второй половины XIX — в начале XX века., в связи с которыми жизнь народов Дагестана значительно изменилась.

С присоединением к России и полным завоеванием ею Дагестана иразвитием российского капитализма вширь происходила ломка докапиталистических производственных отношений в Дагестане, как и вдругих ее национальных окраинах. На смену им приходили товарно-денежные отношения. Еще одним результатом развития российского капитализма «вширь» стало создание мощных центров современного производства, как Юг России, Грозненский, Бакинский нефтяные районы, которые поглощали поступающую извне рабочую силу, в том числе и дагестанских отходников. Особое значение для их развития имело строительство железной дороги Ростов-Владикавказ, превратившей Северный Кавказ в единую экономическую систему в начале XX в. и давшей возможность «говорить о формировании социально-экономического, историко-культурного Юго-Восточного региона России», в котором Дагестану отводилось и ныне отводится важное место. Отечественная историография XIX-XX вв. уделила немало внимания всем проблемам развития Дагестана на рубеже XIX-XX вв., о чем подробно будет сказано выше. Здесь же отметим, что большой фактический материал выявленный из архивов, позволяет значительно глубже и полнее исследовать проблемы социально-экономического развития Дагестана в указанный период, выявить особенности перехода Дагестана от еще достаточно прочных феодально-крепостнических отношений к капиталистическим отношениям, которые внесли много нового в общественно-экономическое развитие Дагестана.

Именно с 60-х годов XIX в. стали бурно развиваться товарно-денежные отношения и расти торговое земледелие в Дагестанской области. Ускорился и процесс разделения труда, отделения крестьянской домашней промышленности от земледелия и дальнейшее перерастание ее в мелкое товаропроизводство. Набирал силу и процесс капитализации крестьянского хозяйства, и развитие производительных сил в этой сфере производства. В дагестанских аулах активизировался процесс поляризации общества на новые социальные группы — на буржуазию и сельскохозяйственных рабочих, крестьянское хозяйство все больше связывалось с рынком, теряло былую замкнутость. В Дагестане шел процесс его ускоренного, в то же время трудного, перехода от феодализма к капитализму, в связи с чем происходили сильные изменения в экономике, культуре и быте народов Дагестана, в их социальном положении.

Рецензенты:

Магомедов Н.А., д.и.н., профессор, заведующий отделом древней и средневековой истории Дагестана ДНЦ РАН ИИАЭ, г. Махачкала;

Кидирниязов Д.С., д.и.н., профессор, ведущий научный сотрудник отдела древней и средневековой истории Дагестана ДНЦ РАН ИИАЭ, г. Махачкала.

Присоединение Дагестана к России и его историческое значение

150 лет тому назад, 25 августа 1859 г., завершилась антиколониальная и антифеодальная борьба горцев Северо-Восточного Кавказа, оставшегося в составе Российской империи.

Нынешние события на Кавказе, в том числе и в Дагестане, вызывают у многих потребность освежить в памяти историю причастности России к судьбе этого края.

12 октября 1813 г. в местечке Полистан в Карабахе в результате русско-иранской войны был подписан мирный договор, по которому Иран признавал победу России и присоединение к ней Гянджинского, Карабахского, Шекинского, Ширванского, Кубинского, Бакинского и Талышского ханств, а также Восточной Грузии и Дагестана. Иран признавал за Россией исключительное право держать военные суда на Каспийском море.

Заключению Гюлистанского договора предшествовали исторические связи русского и дагестанских народов, которые своими корнями уходят в глубь веков. Этому во многом благоприятствовало выгодное географическое положение Дагестана. Разносторонним русско-дагестанским связям был нанесен удар татаро-монгольскими ордами.

С XVI века Россия выступала на международной арене в роли великой державы, и с этого периода, особенно с присоединением в 1556 г. к Русскому государству Астраханского ханства, связи дагестанских владетелей с Россией расширились.

В этот период дагестанские народы боролись против султанской Турции и шахской Персии, поэтому Дагестан занимал особое место в сложных лабиринтах русско-иранско-турецких взаимоотношений. Иран, как и Османская империя, не желал мирится с возрастанием роли и влияния России на Востоке, в частности на Кавказе.

По мере возрастания угрозы вторжения иноземных завоевателей в Дагестан усиливалось благожелательное отношение населения к российскому подданству.

О тяжелом международном положении горцев Дагестана и тяготении их к России свидетельствуют многочисленные документы.

Россия не смогла бы обуздать агрессоров, не создав себе плацдарма для утверждения на Кавказе, что она намеревалась осуществить и путем принятия под свое покровительство дагестанских владетелей.

Важным этапом в развитии русско-дагестанских отношений был период, связанный с Восточным походом Петра I.

Безусловно, в Дагестане царизм действовал исходя первым долгом из собственных интересов. Поход Петра I и кратковременное присоединение Каспийского побережья Дагестана к России (1722-1735 гг.) способствовали еще более близкому экономическому общению с Россией и усилению русской ориентации среди дагестанских владетелей.

Со второй половины XVIII — начала XIX века российская политика на Кавказе вступает в новый этап — этап прямого проникновения на Кавказ, присоединения его территорий. С исторической точки зрения это объяснялось растущим экономическим аппетитом империи, ее стремлением захватить новые рынки, источники сырья, приобрести колонии.

Во второй половине XVIII в. правительство России предприняло новые шаги для укрепления своих позиций на Кавказе. В 1783 г. в Георгиевской крепости был заключен договор о принятии Восточной Грузии, в частности Картли-Кахетинским царством, покровительства России. Узнав об этом некоторые дагестанские владетели обращались к Русскому государю с просьбой о принятии их под покровительство России.

В конце XVIII века русская ориентация в Дагестане стала еще более определенной, причем теперь на арену борьбы за присоединение к России выступили более широкие круги народных масс Дагестана.

12 сентября 1801 г. был обнародован манифест царя о присоединении Картли-Кахетинского царства к России.

3 октября 1802 г. Александр I дал согласие принять Аварское ханство в подданство России.

В декабре 1802 г. в крепости Георгиевск был подписан договор, который содействовал сплочению владетелей и союзов сельских обществ Восточного Кавказа под покровительством России для защиты от шахских притязаний и ослабления взаимных раздоров и юридически оформил их «федерацию» под верховенством России. В 1803 г. были присоединены к России джаро-белоканские вольные общества и Елисуйское султанство.

Усиление влияния России на Кавказе серьезно обеспокоило Англию и Францию, которые немало способствовали развязыванию русско-иранских и русско-турецких войн первой четверти XIX в.

В 1804 г. иранские войска вторглись в пределы Восточного Кавказа. Исход войны, длившейся в течение девяти лет, был решен в ряде сражений. Итогом стал Гюлистанский договор 1813 г., согласно которому шах навечно признавал за Россией Дагестан.

После подписания Гюлистанского договора Дагестан становится составной частью Российской империи. Наивно было бы думать, что царизм заботился о благосостоянии народов Дагестана. Дагестанские горцы так же, как и другие нерусские народы, испытывали двойной гнет — социальный и национальный. Усиление национального гнета вызвало возмущение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-хх гг. XIX в.

На антиколониальный, национально-освободительный характер борьбы горцев указывали передовые представители русского общества, известные поэты, писатели, революционные демократы, декабристы и др.

Но народы Дагестана никогда не отождествляли царизм с русским народом. Царизм сам находился в антагонистическом противоречии со своим народом.

Творцом истории был народ, а отнюдь не царизм. Вот почему главным во взаимоотношениях русского государства с дагестанскими феодальными владетелями является не союз династий, а то, что объективно сопровождало эту акцию — тенденция установления связей народов Дагестана со всеми народами Российского государства, что в конечном счете имело огромное историческое значение.

Царской России, разумеется, чужда идея национального самоопределения. Однако несмотря на колониальную политику царизма, в силу сложившейся на Кавказе в целом конкретной исторической обстановки присоединение Дагестана к России объективно имело прогрессивное значение.

Присоединение Дагестана к России предопределило возникновение таких новых условий жизни, которые разрешили ряд проблем социального развития. Достаточно отметить, что сложились те необходимые мирные условия, которые способствовали развитию экономической жизни. Безусловно, эти «мирные условия» не следует представлять себе как некий идеальный мир. Дагестанским народам довелось принять активное участие в войнах России с иноземными захватчиками, в ходе которых они внесли достойный вклад в победу над врагами.

Прекращение нашествий иноземных захватчиков и грабителей, ликвидация политической и экономической раздробленности края и установление мира, стабильная хозяйственная жизнь — все это создало необходимые условия, послужившие толчком для возникновения и развития новых общественных отношений. Наглядным свидетельством этого явились быстрый рост численности населения, промышленности, сельского хозяйства, торговли, оживление городской жизни, культуры, которые мы наблюдаем в истории Дагестана со второй половины XIX -нач. ХХ вв. В этот период в Дагестане зародились и стали развиваться такие отрасли промышленности, как рыбная, винодельческая, консервная и др.

Появились целые районы промышленного виноградарства и виноделия, садоводства, животноводства, из которых продукция вывозилась в Россию, в Закавказье. Дальнейшее развитие получили различные отрасли промыслов и ремесел, возникли промышленные предприятия. Вместе с тем экономическая политика царизма в Дагестане носила четко выраженный колониальный характер.

Рост дорожной сети способствовал созданию и расширению внутреннего рынка. Особую роль в этом отношении сыграло строительство железных дорог. В 1894 г. была построена ветвь Владикавказской железной дороги до г.Петровска. А в 1899 г. была построена дорога до Баку через Дербент. Движение по ней официально было открыто с 1 апреля 1900 г.

С развитием промышленности и транспорта формировался и рабочий класс, который складывался из отходников-дагестанцев, пришлых русских рабочих и отходников других национальностей.

Важными кузницами рабочих кадров для Дагестана были Баку, где в 1905 г. работали 3,5 тыс. дагестанцев, также Тифлис, Грозный и другие города страны.

Одним из важнейших прогрессивных последствий присоединения Дагестана к России явилось открытие в крае светских школ. Как писал дагестанский мыслитель Гасан Алкадари, с присоединением Дагестана к России «для дагестанцев открылись двери к просвещению». В развитии культуры народов Дагестана огромную роль сыграли русский язык и русская интеллигенция. Первыми учеными, серьезно и глубоко взявшимися за изучение истории и этнографии, географии и фольклора, филологии и медицины, природных богатств края, были видные представители русской научной интеллигенции, такие, как А.Берже, В.Комаров, Ф.Леонтович, С.Броневский, П.Бутков, Г.Абих, Д.Анучин, В.Докучаев, Н.Пирогов и многие другие. С конца XIX -начала XX столетия при активном участии А.Дирра, П.К.Услара и др. русских ученых и учителей количество школ в Дагестане неуклонно увеличивалось.

В результате присоединения к России представители дагестанских народов впервые стали учиться в высших учебных заведениях России и Запада. В Дагестане, в частности в Порт-Петровске, Дербенте, Темир-Хан-Шуре, были открыты читальни, библиотеки.

Несмотря на влияние передовой русской культуры, дореволюционный Дагестан оставался отсталой, аграрной окраиной России. Основная часть трудового народа была неграмотна.

Победа советской власти дала мощный толчок в экономическом и культурном возрождении дагестанских народов, хотя в этом отношении были допущены и искривления в период культа личности, волюнтаризма и застоя.

Оглядываясь на путь, пройденный со времени присоединения Дагестана к России согласно Гюлистанскому договору, мы осознаем, какую важную роль сыграл он в жизни народов, тесно сплотившихся вокруг России, убеждаемся в том, что этот договор дал прекрасные плоды.

Связав свою судьбу с русским и другими народами России, дагестанские горцы добились значительных успехов в своем развитии.

Эти успехи достигнуты как в экономическом, так и в культурном развитии.

Фактом исключительной важности в духовном и культурном развитии народов нашей страны, в их сближении стал русский язык. Для жителей Дагестана русский язык не только средство общения с другими народами России, но он является и незаменимым средством общения дагестанских народностей между собой. Более того, овладев русским языком, они получили в свое распоряжение могучий инструмент для передачи любой информации.

Сознание единства с русским народом дагестанские народы наглядно продемонстрировали на всех этапах истории XX — нач. XXI вв., особенно в годы Великой Отечественной войны, в период разгрома банд-формирований в 1999 г.

У России были, есть и останутся свои интересы на Кавказе, в частности в Дагестане, ибо в решении дагестанских проблем заключаются российские государственные интересы, что они совпадают с интересами каждого дагестанского жителя.

И народы Дагестана четко определили свою судьбу, связав ее с Россией.

научная статья по теме ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ «ИМПЕРСКОЙ» АДМИНИСТРАЦИИ ДАГЕСТАНСКОЙ ОБЛАСТЬЮ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА Государство и право. Юридические науки

Цена:

Авторы работы:

АЛИЕВА АНЖЕЛА БУЛАТГАДЖИЕВНА

Научный журнал:

Год выхода:

Текст научной статьи на тему «ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ «ИМПЕРСКОЙ» АДМИНИСТРАЦИИ ДАГЕСТАНСКОЙ ОБЛАСТЬЮ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА»

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ «ИМПЕРСКОЙ» АДМИНИСТРАЦИИ ДАГЕСТАНСКОЙ ОБЛАСТЬЮ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

В статье рассматриваются вопросы государственного управления имперской администрации Дагестанской областью во второй половине XIX в., процесс включения территорий Северного Кавказа в целом и Дагестанской области в частности в состав России и подготовки перехода всей существующей судебной системы в русло общероссийской правовой структуры, предусматривающей единообразие в судопроизводстве для всех губерний и областей Российской империи.

Ключевые слова: военно-народное управление, Дагестанская область, Положение об управлении Дагестанской областью и Закатальским округом, судебная реформа.

STATE CONTROL OF «IMPERIAL» ADMINISTRATION OF DAGESTAN REGION IN THE SECOND HALF OF THE 19TH CENTURY

The article considers the issues of state control of the Imperial administration of Dagestan region Алиева А. Б. in the second half of the nineteenth century, the process of involving the territories of the Northern

Caucasus and Dagestan region, particularly in Russia and prepare the transition of all existing court system in the direction of the Russian legal framework providing for uniformity in the procedure for all the provinces and regions of the Russian Empire.

Keywords: military, people power, Dagestan region, regulations on the management of Dagestan region and Zakatala district, reform.

В России накоплен немалый исторический опыт государственного управления территориями Северного Кавказа, особенно в условиях подготовки и проведения судебной реформы 1860-х гг., поскольку именно тогда закладывались основные принципы российского государственного управления на территориях Северного Кавказа1. До 1860-х гг. не было найдено оптимального решения вопроса об управлении Северным Кавказом вообще, не удалось подчинить действию российских законов кавказские народы в частности. Воспользоваться уроками российским властям удалось уже во второй половине XIX в., когда на территориях Северного Кавказа сложилась так называемая система военно-народного управления, явившаяся закономерным результатом политического развития всего Кавказа, которое складывалось под воздействием продолжительных военных действий. С небольшими изменениями, внесенными в него после подавления антироссийского восстания 1877 г., военно-народное управление просуществовало до 1917 г.2 Начало системе военно-народного управления положила государственная деятельность князя М. С. Воронцова, который с 1844 г. занимал должность наместника Кавказа. Именно он первым пришел к осмыслению того, что сложившийся веками общественный строй, сложные сословные связи, запутанность поземельных отношений, применение в судопроизводстве принципов адата и шариата и их несоответствие российским законам, но уважительное отношение со стороны местного населения, — все это были причины, которые вызвали необходимость привлечь само местное население к управлению, внедрив, таким образом, в повседневную жизни особую систему народного представительства.

В программе наместника Кавказа князя А. И. Барятинского «Особая инструкция для управления горцами» и в «Положении о Кавказской армии» от 1 апреля 1858 г., которое включало в себя особый раздел «По управлению горскими народами, не вошедшими в состав гражданского управления» перечислялись следующие основные положения военно-народной системы:

1 Бабич И. Л. Правовая действительность и ее исторические корни на Северном Кавказе // Россия и Кавказ сквозь два столетия. — СПб., 2007.— С. 213.

2 Бобровников В. О. Военно-народное управление в Дагестане и Чечне: история и современность // Россия и Кавказ сквозь два столетия. — СПб., 2001; РГВИА. Ф. 644. Оп. 1. Д. 25. Л. 1-7.

а) создавался народный суд и народная полиция, которые возглавлялись представителями от царской администрации (как правило, русскими офицерами);

б) народное право бралось под охрану государственной властью;

в) создавались благоприятные условия для естественного процесса возникновения государственности и формирования гражданственности у народов Кавказа3.

Известно, что 5 апреля 1860 г. высочайшим указом царя Александра II по представлению Главнокомандующего Кавказской армией, наместника Кавказа князя А. И. Барятинского было утверждено «Положение об управлении Дагестанской областью и Закатальским округом». Согласно «Положению» в состав Дагестанской области вошел бывший Прикаспийский край из Кубинского уезда, входивший в Бакинскую губернию, и весь горный Дагестан. Следует отметить, что территория равнинного Дагестана между реками Тереком и Сулаком была включена в состав Терской области как Хасавюртовский округ4. В Дагестанской области было введено военно-народное управление с разделением ее на четыре военных отдела: Верхний Дагестан с включением Бежтинского округа; Северный — куда вошли Даргинский округ с Сюргинским обществом, шам-хальство Тарковское, Мехтулинское ханство и наибство При-сулакское; Средний — в составе Гунибского и Казикумухского округов и ханство Аварское и, наконец, Южный Дагестан, куда вошли Кайтаго-Табасаранский и Самурский округа и ханство Кюринское. Кроме военных отделов в составе Дагестанской области было создано и два гражданских управления — Дербентское градоначальство, состоящее из города Дербента и Улус-ского магала, и управление портовым городом Петровск. Все округа делились на наибства, и их количество к концу XX в. достигло до 42.5 Таким образом, управление Дагестанской областью согласно новому «Положению» делилось на военное и гражданское. Военное — подразделялось на управление войсками и местным населением, гражданское — на управление

3 Омаров А. И. Административно-колониальная политика царизма на Северном Кавказе в XIX в.: автореф., к.и.н. — Махачкала, 1993. — С. 18-22.

4 Алиева А. Б. Административно — территориальное устройство Дагестана: от Дагестанской области до Республики Дагестан. Монография. — Махачкала, 2011. — С. 20.

ханствами. Как военные управления, так и гражданские подчинялись начальнику Дагестанской области, назначаемому исключительно из числа царских генералов. Начальник области был одновременно командующим войсками, а по гражданской части он приравнивался к губернатору центральных губерний России. Система судебной власти, согласно Положению от 5 апреля 1860 г., разделялась на три звена:

1) комиссии военного суда — при частях войск, расположенных в Дагестанской области;

2) Дагестанский областной суд;

3) Дагестанский народный суд, окружные и словесные суды.

Все они выполняли одну стратегическую задачу — обеспечение как можно более безболезненного включения территорий Северного Кавказа в состав России и подготовки перехода всей существующей судебной системы в русло общероссийской правовой структуры, предусматривающей единообразие в судопроизводстве для всех губерний и областей Российской империи. В пределах военно-административной власти начальнику Дагестанской области было предоставлено право: 1) применять оружие против «возмутившегося» населения и упорствующих в сопротивлении властей, 2) предавать военному суду за измену, недовольство делами правительства и поставленных ими властей в округах, за неповиновение начальству и хищение казенного имущества, 3) высылать из области в административном порядке «вредных» и «преступных» элементов, 4) утверждать приговоры окружных судов. По Положению о военно-народном управлении города Дербент и Порт-Петровск управлялись по общероссийским законам, а по остальной части территории Дагестанской области управление осуществлялось на основе традиций и обычаев горцев. В ходе административных реформ второй половины XIX в. система военно-народного управления распространялась на ханства, лишая их, таким образом, реальной власти. Введенная в 1867 г. в Дагестанской области военно-народное управление, продолжало действовать вплоть до 1917 г6. Военно-народная система управления рассматривалась российскими властями как необходимая форма сохранения военной администрации в мирное время в тех районах, где население еще не было подготовлено к гражданскому управлению и применению российского законодательства. Военно-народное управление сохранялось во всех округах Дагестанской области за исключением города Петровска и Дербентского градоначальства, упраздненного в 1883 г. Постепенно вместо ханств создавались округа: в 1864 г. — Аварский в 1866 г. — Казикумухский, Кайтаго-Та-басаранский и Кюринский, в 1867 г. — вместо упраздненных шамхальства Тарковского, ханства Мехтулинского и наибства Присулакского был образован Темир-Хан-Шуринский округ. Значительно раньше были образованы округа: Самурский в 1839 г., Гунибский и Даргинский — 1846 г. и Андийский — в 1861 г. Таким образом, в 1867 г. в Дагестанской области были созданы 9 округов, разделенных на 42 наибства и одно пристав-ство. Начальниками округов назначались царские офицеры, которые обладали широкими правами. На них возлагались строгий негласный надзор над населением округа, наблюдение за деятельностью судов, распределение натуральных повинностей, строительство и содержание дорог, разрешение гражданских исков, рассмотрение спорных дел по земельному вопросу, мелким преступлениям и т.д. В связи с ликвидацией ханств, ханской власти 26 апреля 1868 г. было утверждено «Положение о сельском управлении в Дагестане», согласно которому вопросы сельского общества решал сельский сход

6 Губаханова Р. А. Военно-народная система управления в Дагестане

после окончания Кавказской войны // Материалы конференции

«Дагестан в составе России: эволюция государственно-правового

статуса: Махачкала, 1997. — С. 148.

(джамаат). По «Положению» в сельских обществах вводились должности старшин и их помощников, кадии и сельских судей. Администрация области, начав утверждать старшин, резко повышла его роль как главной фигуры низового органа «военно-народного» управления. По новому «Положению» политическая власть беков формально была ликвидирована, хотя фактически она существовала до 1913 г., т.е. до ликвидации фе

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.