Стрелецкий «розыск» 1698 года

Стрелецкий бунт (2)

Главная > Реферат >История

Стрелецкий бунт 1698 года — восстание московских стрелецких полков, вызванное тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами и притеснениями со стороны полковников.

В марте 1698 года в Москве появились 175 стрельцов, дезертировавших из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696. Оставленные в Азове в качестве гарнизона стрельцы вместо ожидаемого возвращения в Москву в 1697 были направлены в Великие Луки.

Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на полковое начальство не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре; 4 апреля 1698 года против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка, которые при содействии посадских людей «выбили» мятежных стрельцов из столицы. Стрельцы вернулись в свои полки, в которых началось брожение.

6 июня стрельцы сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (около 4 тыс. человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или в случае её отказа В. В. Голицына, находившегося в ссылке. Правительство выслало против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортов и Гордонов полки (всего 2300 человек) и дворянскую конницу под командованием А. С. Шеина и П. Гордона.

14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, войска Шеина заняли Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.

3. Казни стрельцов

22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля — ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.

Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). В Москве казни начались 10 октября 1698 года [1][2] . Всего было казнено около 2000 стрельцов, биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно малолетние). Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично. [1][2][3]

О массовых пытках и казнях стрельцов, в том числе и с личным участием царя Петра I, пишут многие историки. [1][4][5] .

Тела казненных стрельцов долгое время находились у мест расправ с ними и только в конце февраля 1699 г. их распорядились похоронить около дорог, ведущих из Москвы. Специальным указом Петра на Красной площади и около могил были воздвигнуты каменные четырехгранные «столпы» с укрепленными чугунными плитами на каждой из сторон. На них был выбит текст приговора стрельцам, зачитывавшийся перед казнями, с перечислением их «преступлений».

Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы. Следствие и казни продолжались до 1707 года. В конце XVII — начале XVIII в. 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские.

4. Казни стрельцов в изобразительном искусстве

Эти события были изображены на знаменитой картине Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», которая была написана в 1881 году.

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.// Глава 13. Царевна Софья

Синодальный Отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.// 10 октября 1698 года началась казнь мятежных стрельцов Петром I

Борис Башилов. История русского масонства.// Начало разгрома национальной Руси

Сергей Соловьев. История России с древнейших времен. Том 14. Глава 3.// Стрелецкий розыск и казни

Корб, Иоганн Георг. Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла Императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом // Рождение империи. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 170—187, 224

Стрелецкий «розыск» 1698 года

См. в Википедии Стрелецкий бунт 1698 года

Стрелецкий бунт 1698 года — восстание московских стрелецких полков, по официальной версии вызванное тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами и притеснениями со стороны полковников.

В марте 1698 года в Москве появились, в срочном порядке вызванные царевной Софьей Алексеевной, 175 стрельцов из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696. Софья Алексеевна утверждала, что Петр I не является её братом, а значит во время его 2-х годичного отъезда в Европу произошла подмена. Оставленные в Азове в качестве гарнизона стрельцы вместо ожидаемого возвращения в Москву в 1697 были направлены в Великие Луки. Но прибыли самовольно, для защиты царевны.
Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на заговор не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре; 4 апреля 1698 года против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка, которые при содействии посадских людей «выбили» мятежных стрельцов из столицы. Стрельцы вернулись в свои полки, в которых началось брожение.

6 июня стрельцы сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (2200 человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или, в случае её отказа, В. В. Голицына, находившегося в ссылке.
Правительство направило против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортовский и Бутырский полки (ок. 4000 человек) и дворянскую конницу под командованием А. С. Шеина, генерала П. Гордона и генерал-поручика князя И. М. Кольцова-Мосальского.
14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, А. И. Репнин занял Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.

В бою у Воскресенского монастыря со стороны Правительства участвовали:
Бутырский полк — генерал П. Гордон
«батальон» Преображенского полка — майор Николай фон Зальм
«батальон» (6 рот) Семёновского полка — полуполковник И. И. Англер
Лефортовский полк — полковник Ю. С. Лим
артиллерия под командованием полковника де Граге (Гранжа)

Утром 18 июня Гордон, взяв с собой шестерых челобитников, отправились в стан мятежников и пригласил собраться для выслушивания воли воеводы Большого полка, именем Царского Величества. Его окружили человек 200. Но убеждения словами были напрасны… Гордон со всей своей риторикой потерпел неудачу…
…боярин Шеин ещё раз попытался уговорить мятежников и послал к ним генерал-поручика Кольцова-Мосальского и бывших с ним дворян. Но эта попытка ещё раз убедила Шеина в бесплодности вести переговоры с толпами дерзких злоумышленников, и он решился открыть огонь из орудий, сначала только для страха. Гордон приказал зарядить орудия и дал залп из 25 орудий: все ядра пролетели над головами стрельцов (Gordon). (У Корба первый залп дан холостыми зарядами). Стрельцы, не видя ни убитых ни раненых, подняли неистовый крик, бросали вверх шапками, потрясали знаменами и открыли огонь из своих пушек (четырёх) и ружей, от которых ранено несколько человек солдат. Второй залп из пушек, направленных против стрельцов, произвёл большую суматоху между ними… Не менее удачен был третий залп… Когда же грянул четвёртый залп артиллерии, искусно направляемой полковником де Граге, мятежники дрогнули: одни бросились в бегство, другие, преклонив колени, молили о пощаде. Гордон поспешил воспользоваться паникой стрельцов и двумя батальонами занял почти опустелый лагерь мятежников.
Сражение продолжалось около часа… Побеждённые мятежники беспрекословно клали оружие…
— П. О. Бобровский. История лейб-гвардии Преображенского полка. Том 1. — СПб. 1900.

22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля — ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.
Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). В Москве казни начались 10 октября 1698 года. Всего было казнено около 2000 стрельцов, биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно несовершеннолетние). Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично. О массовых пытках и казнях стрельцов, в том числе и с личным участием царя Петра I, пишут многие историки.
Тела казнённых стрельцов долгое время находились у мест расправ с ними и только в конце февраля 1699 г. их распорядились похоронить около дорог, ведущих из Москвы. Специальным указом Петра на Красной площади и около могил были воздвигнуты каменные четырехгранные «столпы» с укрепленными чугунными плитами на каждой из сторон. На них был выбит текст приговора стрельцам, зачитывавшийся перед казнями, с перечислением их преступлений.
Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы. Следствие и казни продолжались до 1707 года. В конце XVII — начале XVIII в. 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские.

Утро стрелецкой казни Сурикова

Полотно «Утро стрелецкой казни» впервые экспонировалась в марте 1881 года на IX передвижной выставке Товарищества передвижных художественных выставок. Это была первая работа художника Василия Сурикова, выставленная на суд зрителей. Павел Третьяков сразу же приобрел это историческое полотно для своей коллекции, заплатив мастеру восемь тыс. руб. Позже в его коллекции оказались и два других исторических полотна Сурикова: «Меншиков в Березове» и «Боярыня Морозова».

Еще до открытия экспозиции Илья Репин в своём письме Третьякову назвал «Утро стрелецкой казни» могучей картиной и заявил: «Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех».

На картине изображены события эпохи Петра I. В марте 1698 года в Москве появились в срочном порядке вызванные царевной Софьей Алексеевной 175 стрельцов. Все они были из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696.

Московским стрельцам было в это время тяжко. Прежде они проживали в столице, занимаясь промыслами, гордясь значением личной царской охраны, всегда готовые обратиться в бунтовщиков. Теперь их выслали в отдаленные города на тяжелую службу и скудное содержание. Четыре полка стрельцов были отправлены в недавно отбитый у турок Азов. Через некоторое время, на смену им, послали другие шесть полков. Прежние полки, надеялись, что их вернут в Москву, однако им приказали идти в Великие Луки, на литовскую границу, в войско Ромодановского. Вначале они повиновались, но бунтовские настроения стали среди стрельцов быстро расти, и в марте 1698 сто пятьдесят пять человек самовольно ушли в Москву бить челом от лица всех товарищей, чтобы их отпустили по домам.

Стрельцы решили идти на Москву

В прежние времена случаи самовольного побега со службы были не редкостью и сходили с рук, но на сей раз начальник Стрелецкого приказа, Троекуров, велел стрельцам немедленно идти назад, а четырех выборных, которые к нему пришли объясняться, засадил в тюрьму. Стрельцы силой отбили своих товарищей и стали бунтовать. Бояре выгнали их из Москвы лишь с помощью Семёновского полка.

В Москве не осталось ни одного стрелецкого полка, и вот среди стрельцов на польской границе разнесся слух, что их навсегда вывезли из столицы и что стрелецкому войску грозит опасность уничтожения. Этот слух взволновал стрельцов. Виновниками своего несчастья они считают бояр и иностранцев, завладевших делами.

Ромодановскому было велено тех стрельцов, которые ходили с челобитной в Москву, навечно сослать в Малороссию. Стрельцы не выдали своих товарищей, а у Ромодановского было мало войск, чтобы сразу усмирить ширящийся стрелецкий бунт. 16 июня они устроили круг на берегу Двины. Один из ходивших в Москву, стрелец Маслов, зачитал письмо от царевны Софьи, в котором она убеждала стрельцов прийти к Москве и просить ее снова на державство, а если солдаты не пустят их в Москву, то биться с ними.

Новый стрелецкий бунт теперь разразился окончательно. Стрельцы решили идти на Москву. Раздавались голоса, что надо перебить всех немцев, бояр, а царя не пускать в Москву и даже убить за то, что «сложился с немцами». Впрочем, это были только толки, а не приговор круга.

Подавление бунта и казнь виновных

Тем не менее стрельцы выдвинулись в Москву, но на дороге (под Воскресенским монастырем) столкнулись с войсками, высланными против них. Правительство направило сюда Преображенский, Семёновский, Лефортовский и Бутырский полки и дворянскую конницу под командованием Алексея Шеина, генерала Патрика Гордона и генерал-поручика князя Ивана Кольцова-Мосальского. Дело дошло до битвы, которой стрельцы не выдержали и сдались. Боярин Шеин произвел розыск о бунте.

Начались пытки кнутом и огнем. Под пытками стрельцы винились, что хотели захватить Москву и бить бояр, но никто из них не показал на царевну Софью. Шеин самых виновных повесил на месте, других разослал по тюрьмам и монастырям.

Царь Пётр срочно возвратился из-за границы в августе 1698 г. Недовольный розыском Шеина он возглавил новое следствие («великий розыск»). В Преображенском, где царь остановился, начались ужасающие пытки стрельцов. От них добились новых показаний о целях бунта: некоторые признались, что в их деле замешана царевна Софья, что это в её пользу стрельцы желали произвести переворот. Трудно сказать, насколько это обвинение Софьи было справедливо, а не вымучено пытками, но Петр ему поверил и страшно мстил сестре.

Царевну Софью постригли в монахини

Настоящее утро стрелецкой казни, описание которой дают шокированные дипломаты того времени, состоялось 10 октября. Пётр сам рубил головы стрельцам и заставлял то же делать своих приближённых и придворных. С 11 октября до 21-го в Москве ежедневно казнили виновных в стрелецком бунте. Одним на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы (109-ти стрельцам отрубили головы в Преображенском), большинство же вешали. Было повешено и обезглавлено далеко за тысячу человек. Досталось и приближённым царевны Софьи. Нескольких служительниц пытали, двух служанок своей сестры царь приказал живыми закопать в землю. Ужасы, пережитые тогда Москвой, трудно рассказать.

Сама Софья была пострижена в монахини и заключена в том же Новодевичьем монастыре, где жила с 1689 г. Перед монастырём Пётр велел повесить 195 стрельцов. Троим из них, висевшим под самыми окнами царевны, всунули в руки бумагу в виде челобитных. Захоронить казнённых царь позволил лишь в феврале. Их похоронили около дорог, ведущих из Москвы.

500 стрельцов, которые были слишком юны, царь освободил от смертной казни. Однако им обрезали ноздри, уши, поставили клеймо и отправили в ссылку. Репрессии продолжались вплоть до весны 1699 года. Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы.

Утро стрелецкой казни

На картине мастер изображает момент, когда группа стрельцов, доставленная на Красную площадь к Лобному месту, ожидает казни. Все они по-разному реагируют на предстоящую гибель.

Очень важна архитектурная конструкция полотна. Стоящая одиноко башня Кремля соответствует одинокой фигуре царя. Вторая, ближняя башня, объединяет в одно целое толпу наблюдателей, бояр и иностранцев. Ровный строй солдат в точности повторяет линию кремлевской стены. Художник умышленно сдвинул все сооружения к Лобному месту, применив композиционный приём сближения планов и создав эффект огромной народной толпы. Собор продолжает и венчает собой это людское скопище, но центральный шатёр храма Покрова словно не вместился в пространство. Он «срезан» верхним краем картины и символизирует образ Руси, обезглавленной Петром I.

Полотно насыщенно яркими нарядами, костюмами стрельцов и их жён, башнями Кремля. Никакой внешней вычурной эффектности и театральности, никаких занесенных топоров, воздетых к небу рук, окровавленных одежд, висельников и отрубленных голов. Только глубокий драматизм всенародного горя.

От этой картины не хочется с содроганием отвернуться, наоборот рассматривая, всё больше погружаешься в детали, сопереживаешь героям, остро понимая жестокость того времени.

Всему творчеству Сурикова свойственна удивительная забота о тех, кто придет смотреть на его картины: «Всё у меня была мысль, чтобы зрителя не потревожить, чтобы спокойствие во всем было…», — говорил он о своих «Стрельцах». Несмотря на ужас передаваемого исторического события, художник постарался изобразить трагедию человеческих судеб максимально сдержанно.

Два основных персонажа

Ещё не полностью рассеялся туман раннего осеннего утра. Первого приговорённого солдаты уже тащат к виселице. Затравленно озирается вокруг чернобородый стрелец. Взгляд седого стрельца безумен, он в ужасе от того, что сейчас произойдёт. Стрелец на телеге прощается с народом. Отчаянно кричит молодая жена стрельца, бессильно опустилась на землю старуха-мать…

Центром картины являются два персонажа: стрелец с рыжей бородой и царь Пётр. Их непримиримые взгляды скрещиваются на полотне. Стрелец устремил ястребиный взгляд, полный ненависти и злобы на Петра, не обращая никакого внимания на рыдающую мать. Даже зажжённую свечу он сжал в руке, словно нож. Образ рыжебородого стрельца Суриков долго искал. «Рыжий стрелец – это могильщик, на кладбище я его увидел, – рассказывал художник, – злой, непокорный тип».

Царь Пётр и его приближённые противопоставлены всей стрелецкой массе. Он сидит на коне и неподвижен, как статуя на пьедестале. Взгляд его гневен и беспощаден. По замыслу художника Пётр — олицетворение новой России, неумолимый самодержец. Он отдал приказ, и солдаты Преображенского полка, не колеблясь, ведут на казнь осуждённых воинов.

Суриков о своей работе на картиной

«Я в Петербурге еще решил «Стрельцов» писать. Задумал я их, ещё когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда ещё красоту Москвы увидал. Памятники, площади – они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления.

Я когда «Стрельцов» писал – ужаснейшие сны видел: каждую ночь во сне казни видел. Кровью кругом пахнет. Боялся я ночей. Проснёшься и обрадуешься. Посмотришь на картину. Слава Богу, никакого этого ужаса в ней нет. Всё была у меня мысль, чтобы зрителя не потревожить. Чтобы спокойствие во всём было. Всё боялся, не пробужу ли в зрителе неприятного чувства. Я сам-то свят, – а вот другие… У меня в картине крови не изображено, и казнь ещё не начиналась. А я ведь это всё – и кровь, и казни в себе переживал. «Утро стрелецких казней»: хорошо их кто-то назвал. Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь.

В Москве очень меня соборы поразили. Особенно Василий Блаженный: всё он мне кровавым казался. Этюд я с него писал. И телеги ещё все рисовал. Очень я любил все деревянные принадлежности рисовать: дуги, оглобли, колёса, как что с чем связано. Всё для телег, в которых стрельцов привезли. Пётр-то ведь тут между ними ходил. Один из стрельцов ему у плахи сказал: «Отодвинься-ка, царь, – здесь моё место». Я всё народ себе представлял, как он волнуется. «Подобно шуму вод многих». Пётр у меня с портрета заграничного путешествия написан, а костюм я у Корба взял.

А дуги-то, телеги для «Стрельцов» – это я по рынкам писал. Пишешь и думаешь – это самое важное во всей картине. На колесах-то – грязь. Раньше-то Москва немощёная была – грязь была чёрная. Кое-где прилипнет, а рядом серебром блестит чистое железо. И вот среди всех драм, что я писал, я эти детали любил…»

По законам XVII века на казни должен обязательно присутствовать священник, но на картине (как и в настоящем событии) его не было. Для картины символично число 7: на картине присутствует 7 свечей, 7 видимых с места события глав храма Василия Блаженного, 7 стрельцов (одного увели, осталась лишь свечка, как изображение его души).

Ещё работая над картиной, Суриков мелом набросал на почти готовом холсте несколько фигур уже повешенных стрельцов. В этот момент в мастерскую с каким-то поручением вошла одна из служанок художника, пожилая крестьянская женщина. Увидев на картине повешенных, она вскрикнула и упала в обморок. Женщину долго не могли привести в чувство. Поняв, какое сильное эмоциональное впечатление производит на людей его картина, художник отказался от мысли изображать на полотне уже казнённых людей.

«Утро стрелецкой казни» и записки Иоганна Корба

Днём Суриков писал картину, а ночью просыпался от кошмаров – снились крики стрельцов и запах крови. Дурные сны навеяли записки иностранца, свидетеля трагедии.

Иноземец подле царя

В 1881 г. Василий Суриков закончил картину — одну из самых узнаваемых в русской живописи. Это — «Утро стрелецкой казни», что теперь хранится в Третьяковской галерее. Монументальное полотно шириной в почти 4 метра изображает расправу над мятежными стрельцами в октябре 1698 года. Сюжет картины довольно прост. Критики отмечали, что Суриков сумел отразить «сверхъестественный ужас» произошедшего. На Красной площади сгрудились приговорённые к смерти, а вокруг них стонут и плачут родственники. На всё это смотрят горожане, а справа — солдаты и царь Пётр I. Сзади — виселицы. Подле царя стоят иноземцы, и один из них — тот, кто рассказал Сурикову подробности «стрелецких казней».

Утро стрелецкой казни. Источник: wikipedia.org

Это — Иоганн Георг Корб, малоизвестный секретарь австрийского посольства, что оставил путевые заметки о России и дневник о своём пребывании в Москве в 1698 и 1699 гг. На полотне Корб — неприметный мужчина в чёрном камзоле и с бородой. Он скрылся за плечами русского бородатого боярина в красном облачении и другого иностранца, своего начальника и посла императора Леопольда I по имени Игнатий Христофор де Гвариент и Ралль (чёрный кафтан, под ним парчовый камзол, на голове шляпа, на ногах — обувь с золотыми пряжками). Посол и его свита прибыли в Россию весной 1698 г. с одной целью — обсудить союз Священной Римской империи, Польши, Венеции, Дании и России против Турции. В то время переговоры длились долго, так что в Москве австрийцы задержались более чем на год и многое увидели. А записывал всё увиденное Корб.

Путь посольства из Вены в Москву. Источник: Корб И. Г. Дневник путешествия в Московию, 1906

Въезд австрийского посольства в Москву. Источник: Там же

«Неслыханная свирепость пыток»: расправы над стрельцами

Львиную долю записок Корба, изданных впервые в Вене 1701 г. (ссылка на русский перевод в конце статьи), занимает описание мятежа стрелецкого войска, его подавления и следствия. Напомним вкратце фабулу этого события. В июне 1698 г. восстали 4 стрелецких полка — около 2,2 тысяч человек. Устранив от командования почти всех офицеров (особенно иноземцев), они двинулись на Москву. Что именно они там собирались делать, вопрос до сих пор спорный, так как до города стрельцы не дошли примерно 40 км. У Новоиерусалимского монастыря бунтовщиков встретили правительственные войска генерала П. Гордона и воеводы А. Шеина. 18 июня произошло сражение. Численность и мощь артиллерии правительственных сил решили исход дела. Стрельцы потерпели поражение.

Причин для восстания у стрелецких полков хватало — низкое жалование и его задержки, ограничение былых привилегий Петром I, тяготы военных походов последних лет, засилье злых иноземных офицеров… Сами мятежники заявляли затем, будто шли на Кремль, чтобы настоятельно изложить свои справедливые требования по поводу службы, но следствие показало, что бунт направляли преданные царевне Софье люди. Мол, Софья, заточённая Петром в Новодевичьем монастыре, желала вернуть себе власть и воспользовалась недовольством стрельцов. Таким образом, войсковой бунт оказался попыткой государственного переворота. Тем более это выглядело правдоподобным, так как в стрелецких полках ходили слухи (неслучайные ли?) о смерти Петра I за границей (царь был в «Великом посольстве») и кознях бояр. В общем, так до сих пор и непонятно, что именно случилось летом 1698 г., и это несмотря на признательные показания заговорщиков. Дело в том, что методы, которыми велось следствие, позволяли получить любые признания, хоть в заговоре инопланетян. И вот как это было.

Пётр очень разозлился, когда срочно вернулся в Россию и узнал, что многих зачинщиков бунта (а именно более полусотни) воевода Шеин уже успел казнить, так и не выпытав все необходимые сведения. Начался «великий розыск», и теперь царь лично взялся за дело — сам участвовал в следствии, а затем и казнях. Происходившее в октябре 1698 г. Корб описывал так: «Мятежников за упорное молчание подвергают пыткам неслыханной жестокости. Высеченных жесточайшим образом кнутами их жарят на огне; опаленных секут снова, и после вторичного бичевания опять пускают в ход огонь. (…) Царь питает в душе такое недоверие к своим боярам, что, убежденный в том, что они ничего не делают справедливо, боится доверить им даже малую часть настоящего розыска». Личное участие царя в допросах и жестокость следствия Корб не считал проявлением тирании, «так как иногда и для строгости существует справедливое основание, в особенности, если болезнь или неизлечимое гниение до такой степени усилились в членах государственного организма, что для общего оздоровления его не остается ничего другого кроме железа и огня, которыми больные члены отделяются от тела».

В конце концов жесточайшие пытки дали результат — стрельцы начали признаваться в измене и своих планах: «Захватив верховную власть, они разбросали бы во всеобщее сведение листы, в которых уверили бы народ, что его Царское Величество, поехавший по коварному умыслу Немцев за границу, окончил жизнь за морем». Ну, а затем возвели бы на престол Софью.

После пыток (пытали и жён стрельцов, и служанок царевны Софьи, которая, кстати, вины своей не признавала) начались расправы над теми, кто выжил в застенках. В течение октября произошло несколько массовых казней. Виновных вешали и колесовали, им отрубали головы и ломали конечности. 10 октября у городских ворот повесили двести тридцать человек. 13 октября пятьсот стрельцов царь помиловал из-за их юного возраста и неокрепшего рассудка — их не казнили, но покарали сурово: после отрезания ушей и вырывания ноздрей сослали в отдалённые уголки Московского царства. 21 октября более двухсот стрельцов повесили на брёвнах, выставленных в бойницы столичных стен. 27 октября триста тридцать человек лишились головы. «Царь, сидя в кресте, смотрел на всю трагедию», — пишет Корб. В тот день Пётр I сам отрубил головы пятерым стрельцам и заставил исполнять роль палачей своих приближённых. Рубил головы и «Алексашка» — Меншиков.

Преследования мятежных стрельцов продолжались до 1707 г., казни подверглось более тысячи человек. Оставшихся воинов стрелецкого войска царь изгнал с их семьями из Москвы, а затем постепенно расформировал их полки.

Крамольные записки «поганца и ругателя»

В следующем году австрийское посольство вернулось в Вену, и Корб опубликовал свои заметки. Они вызвали в Москве негодование, и дело было не только в рассказе о «неслыханных» жестокостях следствия по стрелецкому делу. Сочинение Корба обнаружил почти сразу после издания князь П. А. Голицын, который сказал об авторе, что «таково поганца и ругателя на Московское государство не бывало; с приезду его сюда нас учинили барбарами». Де Гвариент вынужден был оправдываться за книгу своего секретаря и просил на неё не обижаться — мол, «в ней более похвального, кроме некоторых смехотворных и неверных описаний» (ошибки в рассказах о русских обычаях австрийцы объяснили доверчивостью Корба ко всяким слухам, что в общем-то верно). Действительно, отношение Корба к Петру самое уважительное: он нисколько не сомневается в правильности жестокого отношения царя к мятежникам (в отличие от Сурикова, кстати). Самого же государя он называет человеком «выдающихся телесных и духовных качеств», отмечает его «живость и смышлёность, какую вряд ли можно было ожидать от его возраста», любопытство и стремление к обучению своих подданных кораблестроению и иным полезным навыкам. Кроме того, Корб пишет о величии воли Петра: «Его Царское Величество, будучи всегда в себе уверен, презирает смерть и опасности жизни, страх перед которыми уничтожает у прочих людей всякое присутствие духа». В положительном ключе отзывался секретарь австрийского посольства и о борьбе русского царя с коварством бояр — он знал их жажду казнокрадства и злоупотреблений, потому, к примеру, разжаловал тех, кто купил себе чины в его отсутствие. К недостаткам царя, описанным в книге Корба, можно отнести лишь его чрезмерно вспыльчивый и даже жестокий нрав, но таким Пётр I и был, потому упрекнуть автора не в чем.

С другой стороны, русским всё-таки было на что обидеться. Секретарь де Гвариента оставил много нелестных замечаний о характере «московитов». Два главных порока русских, по мнению Корба — рабский дух и невежество. Даже в военном деле, писал он, московиты слабы, ибо не знают дисциплины и военного искусства (Петру понадобилось больше десяти лет, чтобы это исправить): «…в силу своей несообразительности и привычки к рабству они и не стремятся к великому и не достигают его». Эти слова напоминают, какое пассивное сопротивление вызвали у народа петровские реформы. «У лишённого образованности народа, — писал Корб, — нет стремления постигнуть добродетели, облагораживающие душу; у немногих только заметно рвение к более утончённым нравам и подражание им». Невежество, считал австриец, привело к тому, что русские «полагают высшую славу мудрости в коварстве», а «умение обманывать считается почти признаком высокого ума». «У них нет никакой стыдливости пред ложью, никакого стыда пред обнаружением обмана; из этой страны до такой степени изгнаны посевы истинной добродетели, что самый порок имеет славу добродетели».

Таков суровый вердикт человека, прожившего год в Москве. Трудно заподозрить его в нарочитой предвзятости, ведь, в конце концов, Корб служил посольству, искавшему союза с Россией, да и в других частях дневника он довольно прямо описывает положительные стороны русской жизни. Очевидно, он действительно полагал, что людей благородного духа в Московском царстве очень мало — таких он называл «благоухающими розами» в окружении «пышно распустившегося вонючего лука» и всячески хвалил.

Распутство, бесстыдство, склонность к бесчестью и разврату (как мужчин, так и женщин) Корб объяснял также вековым рабством и ненавистью русских к свободе («…подданные держатся в повиновении одним страхом»). Характерно, замечал он, что даже богатые властные вельможи «находятся в рабстве», хотя и «отличаются невыносимым высокомерием по отношению к лицам, низшим себя, и черни, которую в знак презрения они называют вообще чёрным народом (…), и простонародье весьма боится их надменности». Это суждение о русском чиновнике не нуждается в каком-либо оправдании — неспроста огромная доля русской классической литературы проникнута подобным отношением к «государевым людям», да и сегодня чиновники не пользуются народной любовью.

Москва. Конец XVII в., худ. А. М. Васнецов. Источник: историк. рф

Неудивительно, что книгу Корба сразу же, в 1701 г., запретили для распространения в России и по настоянию Москвы долгое время не печатали снова даже в самой Священной Римской империи. Да и сегодня многие борцы с реальной и мнимой русофобией не порекомендовали бы дневник Корба к прочтению. Ну, а мы рекомендуем — как интересный исторический источник. Записки австрийца — ценное свидетельство русской жизни на излёте XVII века.

Стрелецкий бунт 1698 — реферат

План
Введение
1 Предыстория
2 Ход бунта
3 Казни стрельцов
4 Казни стрельцов в изобразительном искусстве

Список литературы

Стрелецкий бунт 1698 года — восстание московских стрелецких полков, вызванное тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами и притеснениями со стороны полковников.

В марте 1698 года в Москве появились 175 стрельцов, дезертировавших из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695—1696. Оставленные в Азове в качестве гарнизона стрельцы вместо ожидаемого возвращения в Москву в 1697 были направлены в Великие Луки.

Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на полковое начальство не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре; 4 апреля 1698 года против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка, которые при содействии посадских людей «выбили» мятежных стрельцов из столицы. Стрельцы вернулись в свои полки, в которых началось брожение.

6 июня стрельцы сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (около 4 тыс. человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или в случае её отказа В. В. Голицына, находившегося в ссылке. Правительство выслало против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортов и Гордонов полки (всего 2300 человек) и дворянскую конницу под командованием А. С. Шеина и П. Гордона.

14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, войска Шеина заняли Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.

3. Казни стрельцов

22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля — ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.

Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). В Москве казни начались 10 октября 1698 года[1][2]. Всего было казнено около 2000 стрельцов, биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно малолетние). Пятерым стрельцам Петр I отрубил головы лично.[1][2][3]

О массовых пытках и казнях стрельцов, в том числе и с личным участием царя Петра I, пишут многие историки.[1][4][5].

Тела казненных стрельцов долгое время находились у мест расправ с ними и только в конце февраля 1699 г. их распорядились похоронить около дорог, ведущих из Москвы. Специальным указом Петра на Красной площади и около могил были воздвигнуты каменные четырехгранные «столпы» с укрепленными чугунными плитами на каждой из сторон. На них был выбит текст приговора стрельцам, зачитывавшийся перед казнями, с перечислением их «преступлений».

Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы. Следствие и казни продолжались до 1707 года. В конце XVII — начале XVIII в. 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании, были расформированы, а стрельцы с семьями высланы из Москвы в другие города и записаны в посадские.

4. Казни стрельцов в изобразительном искусстве

Эти события были изображены на знаменитой картине Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», которая была написана в 1881 году.

1. Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей.// Глава 13. Царевна Софья

2. Синодальный Отдел Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями.// 10 октября 1698 года началась казнь мятежных стрельцов Петром I

3. Борис Башилов. История русского масонства.// Начало разгрома национальной Руси

4. Сергей Соловьев. История России с древнейших времен. Том 14. Глава 3.// Стрелецкий розыск и казни

5. Корб, Иоганн Георг. Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла Императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом // Рождение империи. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 170—187, 224