Англо-французское соглашение с гитлером

Англо-французское соглашение с Гитлером

Тщетно искать причину, побудившую Сталина начать репрессии в период напряженного международного положения. Вместе с тем очевидно, что эта напряженность немало способствовала созданию в СССР той политической обстановки, которая сделала возможным сталинское наступление и парализовала любую, даже самую малую способность к сопротивлению. Продвижение фашизма в Европе, угроза на границах, страх перед надвигавшейся войной после долгой привычки к «капиталистическому окружению» — все это служило питательной средой для того массового настроения неуверенности, тревоги и подозрительности, которая стала фоном трагедии 1937—1938 гг. Сталин, в свою очередь, ловко воспользовался этим обстоятельством. С самого начала он делал акцент на этом для оправдания террора.

Советские люди жили в изоляции. Враждебное окружение их страны продолжало быть реальностью. Более того, в 30-е гг. контакты с внешним миром, поездки за границу, обмены с другими странами ста­новились все труднее, все больше контролировались, замыкаясь в рамках одних только официальных мероприятий. Когда начались репрессии, на каждого иностранца стали смотреть с недоверием, как на потенциального вражеского агента; аналогичное отношение распространилось и на многих советских граждан, которые когда-либо имели какие бы то ни было дела с иностранцами, официальные или неофициальные. Языки пламени, охватывавшие сотрясавшийся в конвульсиях мир, отбрасывали зловещий отблеск на внутреннее положение СССР.

В сентябре 1938 г. англо-французские уступки фашистским державам увенчались печально знаменитым соглашением. История мюнхенской капитуляции рассказана слишком много раз, чтобы подробно излагать ее здесь. Она поощрила экспансионистские притязания нацизма и явилась в этом смысле тем роковым импульсом, который привел в движение всю цепь событий и факторов, толкавших Европу к войне.

Едва аннексировав Австрию, Гитлер обратил взоры на Чехословакию, где довольно внушительное немецкое меньшинство проживало в Судетах, вдоль границы; среди этого меньшинства нацисты разжигали яростную сепаратистскую кампанию. На протяжении весны и лета напряженность в отношениях между Берлином и Прагой нарастала и достигла наконец взрывоопасного уровня. Несмотря на многочислен­ные доказательства агрессивных намерений фашистских государств, английское правительство во главе с Чемберленом старалось прежде всего угодить нацистам. Более щекотливым было положение Франции. Чехословакия служила стержнем всей системы ее союзов в Восточной Европе. Мало того что Прага была связана с Парижем договором о взаимопомощи — в 1935 г. она, по примеру французов, заключила соглашение с СССР и одновременно продолжала наряду с Юго­славией и Румынией входить в «Малую Антанту», вдохновителем которой являлась как раз Франция. И все же французская дипломатия, как на буксире, последовала за английской.

Гитлер открыто угрожал пустить в ход свою армию. Чехословацкое правительство готово было оказать вооруженное сопротивление. Лондон и Париж предпочли соглашение с Берлином. Обе державы согласились с самыми наглыми немецкими притязаниями и в свою очередь принудили чехословаков склониться перед ними. Премьер-министры Чемберлен и Даладье встретились в Мюнхене с Гитлером и Муссолини и предоставили Германии все запрашиваемые ею территории, собственноручно начав тем самым расчленение Чехословакии.

На протяжении всего кризиса СССР оставался единственной страной, поддерживавшей Прагу. У него тогда не было общих границ с Чехословакией. Договор 1935 г. обязывал его прийти ей на помощь только в случае, если аналогичным образом поступит Франция; таково было желание самих чехословаков. В сентябре 1938 г. Москва заявила о своей готовности выполнить условия договора: если Франция выступит, выступит и СССР. Советские дивизии были двинуты к границе. Польша была предупреждена, что, если ее войска нападут на Чехословакию, Советский Союз будет считать автоматически расторгнутым пакт о ненападении между двумя странами. Однако СССР остался неуслышанным и изолированным. Его обращения к Лиге Наций также не были услышаны. Его не пригласили в Мюнхен, с ним не проконсуль­тировались насчет готовившегося соглашения. Оно было подписано в ночь с 29 на 30 сентября. 1 октября германские части вступили в Судетскую область.

Мюнхенская капитуляция, которую советские авторы не без основания всегда рассматривали как подлинный сговор против их страны, покрыла французских и английских участников этого акта несмываемым позором. Этой оценкой, однако, не исчерпываются ее результаты. Мюнхен одним махом изменил всю европейскую ситуацию. Уже зна­чительно ослабленная ранее, вся Версальская система рассыпалась на части. Система французских союзов развалилась. Чехословакия со своими оборонительными сооружениями на границе и хорошо вооруженными 35 дивизиями представляла собой самую серьезную военную силу на восточных границах нацистской Германии; и вот теперь этот барьер внезапно перестал существовать. Чтобы достичь всего этого, Гитлеру не пришлось сделать ни единого выстрела. Достаточно оказалось одной угрозы. После Абиссинии, Рейнской области, Австрии, Испании фашистские державы как бы намеренно демонстрировали, что могут получить все, чего хотят. Последний удар был нанесен тем временем и сопротивлявшейся Испанской республике: после двух с лишним лет героической борьбы началась агония, которой суждено было затянуться еще на шесть отчаянных месяцев.

Никто тогда не знал в точности, какие замыслы зреют в голове Гитлера. Одно обстоятельство, однако, было самоочевидным: главное препятствие на пути его экспансионистских притязаний на Востоке было ликвидировано. Чтобы понять все значение этого факта, нужно знать, что представляла собой Восточная Европа накануне второй мировой войны.

От Балтики до Балкан тянулась череда малых стран, весьма слабых как с точки зрения внутреннего режима, так и с точки зрения веса на международной арене. Лишь немногие из них обладали национальной однородностью, причем как раз те, которые ею обладали, — Болгария, Венгрия — предъявляли территориальные претензии соседним госу­дарствам, где проживало меньшинство их соплеменников. Отсюда вспышки ненависти и соперничества. Сама Чехословакия — самое прочное из этих государств — так и не сумела обеспечить гармоничное сожительство разных народов на своей территории: именно эта слабость и стала роковой для нее. Все эти страны раздирались глубокими социальными противоречиями: нищета крестьян на огромных латифундиях в Венгрии, излишек рабочей силы в деревне многих других стран, чванливость правящих кругов Польши — все это были лишь наиболее зримые проявления подобных контрастов. Хотя уровень развития этих государств был весьма различен, для всех была характерна отсталость и неустойчивость национальной экономики (и в этом отношении Чехословакия благодаря индустрии Чехии тоже представляла исключение). Мировой кризис усугубил повсюду застойные явления в производстве. Практически ни в одной из этих стран правительству не удалось заручиться подлинной опорой в народе: отсюда преобладание у власти реакционных или профашистских коалиций либо неустойчивых коалиций слаборазвитой буржуазии с консервативными представителями землевладельческих групп. С утратой покровительства Запада эти страны практически сделались добычей Германии. Эффект Мюнхена сказался мгновенно: все восточноевропейские сто­лицы наперебой старались заручиться дружбой нацистов.

Территориальный заслон между СССР и Германией становился, следовательно, все более шатким. В последовавшие за Мюнхеном месяцы в печати и в европейских правительственных офисах велось много разговоров о предстоявшей со дня на день гитлеровской операции против советской Украины. Берлин всегда держал на службе группы украинских эмигрантов. К тому же на восточной оконечности Чехословакии немцы объявили небольшую зону Карпат автономной областью: предполагалось, что оттуда будет развернуто подрывное движение с целью отторжения от СССР всей Украины.

Значит, в Мюнхене англичане и французы намеренно попытались ориентировать и поощрить немецкую агрессивную политику в восточном направлении? Советские историки неизменно отвечают на этот вопрос утвердительно. На Западе писалось, что не в этом вовсе состояло намерение двух правительств, как по крайней мере явствует из документов. На самом же деле подобный замысел, конечно, существовал, по меньшей мере в том смысле, чтобы не предпринимать ничего такого, что могло бы помешать нацистскому натиску на СССР: он обрисовался, в частности, во время франко-английских переговоров в Париже в ноябре 1938 г. Еще важнее, впрочем, то, что, даже не полу­чив никакого документального оформления, эта политика — так называемой свободы рук Германии на Востоке — проводилась на деле. Мюнхенская сделка была, особенно в планах английского правительства, частью более обширного замысла заключить общий союз с Германией. Чемберлен заставил Гитлера подписать краткое заявление в этом смысле (абсолютно необязательное, но кто тогда мог в точности знать это?). Франция поспешила поступить так же. Более чем обоснованно выглядело в этих условиях предположение, что в Париже и Лондоне одобрительно ожидали если не уничтожения СССР немцами, то по крайней мере такого столкновения между двумя странами, в котором обе они были бы обескровлены и дали бы возможность Великобритании и Франции вмешаться в качестве арбитров: и во французской, и в английской столицах, и в Вашингтоне находились люди, которые даже не считали нужным скрывать подобные надежды. Для того чтобы проникнуться подозрением, не требовалось и того постоянного недоверия, которое советские деятели испытывали к капиталистическим державам. Любой сколько-нибудь сообразительный политик именно так истолковал бы последние события. Несколько месяцев спустя Сталин на съезде партии изложил эту гипотезу.

Англо-французские попытки договориться с Гитлером.

Под давлением явно нарастающей опасности войны решившись, наконец, направить в Москву военную миссию, английское и французское правительства, с другой стороны, попрежнему пытались договориться с немцами. 15 августа Кулондр посетил германское Министерство иностранных дел. Здесь статс-секретарь Вейдзекер заявил французскому послу с крайним раздражением, что польское правительство не управляет событиями. Очевидно, его провокационное поведение в отношении Данцига продиктовано из Парижа и Лондона. Однако Германия не намерена дальше терпеть подобное поведение поляков. Кулондр попытался было успокоить своего собеседника. Он принялся заверять его, что французское правительство ничего так не желает, как соглашения между Польшей и Германией. Посол старался втолковать статс-секретарю, что конфликт между Польшей и Германией может автоматически вовлечь в него и Францию. А это неминуемо поведёт к дальнейшим осложнениям. Кулондр выражал готовность всемерно содействовать делу мира, ибо, по его мнению, европейская война закончится общим поражением.

В тот же день секретаря Министерства иностранных дел Германии посетил и Гендерсон. Он попытался выяснить, не согласится ли германское правительство повременить с разрешением вопроса о Данциге: пусть сперва разрядится атмосфера. Посол снова дал понять, что английское правительство готово договориться с Германией по колониальному и другим вопросам.

«Я возразил ему, — записывает Вейдзекер, — что он ставит вопрос академически. Отсрочка решения данцигской проблемы поведёт лишь к тому, что Польша ещё более обострит положение, и атмосфера отнюдь не улучшится». Гендерсон ещё раз предупредил, что нынешнее положение значительно серьёзнее и труднее, чем было в прошлом году, «ибо Чемберлен больше не может к вам прилететь».

«Мы ожесточённо дискуссировали по поводу того, кто прав и кто неправ в данном случае, — телеграфировал Галифаксу Гендерсон, — однако мы не могли убедить друг друга». При этом Вейдзекер выразил сомнение в том, что «Великобритания пожелает сражаться при всех обстоятельствах из-за польского сумасбродства». В тот же день, 18 августа, Кулондр предупреждал Боннэ, что удержать Гитлера от нападения на Польшу могло бы только скорейшее завершение переговоров с Россией. По свидетельству посла, никто в Берлине не верит тому, что Англия захочет воевать из-за какого-то Данцига, после того как она не оказала противодействия захвату Австрии, Судетской области, всей Чехословакии и Мемеля.

21 августа англичанам и французам стало известно, что Риббентроп собирается вылететь в Москву, где должен быть подписан германо-советский договор. Чемберлен на этот раз снова лететь к Гитлеру не решился. Однако уже 22 августа Гендерсон получил письмо премьера для передачи фюреру. Чемберлен заверял, что заключение германо-советского договора не может повлиять на позицию Великобритании в отношении Польши. «Какова бы пи была сущность германо-советского соглашения, — заявлял английский премьер-министр, — оно не в состоянии изменить ту позицию Великобритании в отношении обязательства перед Польшей, которую правительство его величества неоднократно разъясняло публично и которой оно решило придерживаться». Чемберлен доказывал, что споры с Польшей можно уладить без воины. Англия готова принять на себя посредничество в этом деле. Нужна лишь некоторая «пауза» во взаимных обвинениях Германии и Польши. После этого можно будет начать переговоры с ними при помощи нейтрального посредника.

Передавая письмо Чемберлена Гитлеру в Берхтесгадене в тот же день, Гендерсон объяснил, что оно вызвано предстоящим заключением германо-советского пакта. Гитлер держался как победитель. Он угрожал общей мобилизацией своих войск, если Англия и Франция не прекратят военных приготовлений. Во всём виновата сама Англия. Она помешала мирному разрешению всех споров, дав Польше свои гарантии и, таким образом, возбудив её против Германии.

23 августа Гендерсон был вызван к Гитлеру, который вручил ему официальный ответ на письмо Чемберлена. Документ содержал следующие положения: «1) Германия хотела мира и согласования интересов с Англией в Европе. 2) Данциг и Польский коридор должны принадлежать Германии. Это давно признано в самой Англии многими политическими деятелями и учёными. 3) Германия пыталась мирно разрешить вопрос с Польшей; Англия этому помешала. 4) Английские гарантии вызвали со стороны поляков „зверства” против немцев. 5) Германия предупреждала Польшу, что не может терпеть провокаций и ультиматумов данцигскому Сенату. 6) Гитлер согласен, что война с Англией будет долгой, однако Германия к этому готова. 7) Если Англия и Франция будут продолжать военные приготовления, в Германии будет произведена всеобщая мобилизация. Мир в Европе может быть спасён не Германией, а теми, кто повинен в „преступлениях Версаля”».

«Я всю жизнь стремился к англо-германской дружбе, — жаловался Гитлер Гендерсону, — но поведение английской дипломатии, по крайней мере до сих пор, убедило меня в бесполезности этих попыток».

Коснувшись советско-германского договора от 23 августа, Гитлер заявил Гендерсону, что Германии не придётся вести войну на два фронта. «Россия и Германия не будут больше воевать друг против друга ни при каких обстоятельствах». Гитлер явно злорадствовал. Тем не менее в конце концов он сам высказался за новое соглашение между Англией и Германией: для этого нужно лишь, чтобы Польша безоговорочно уступила Германии Данциг и Польский коридор. В тот же день Гитлер направил через Кулондра личное письмо Даладье. Он настаивал, чтобы Франция решительно отказалась от поддержки Польши.

В беседе с Кулондром Гитлер и на этот раз пытался заверить его, что является другом Франции, что сам он «окончательно отказался от притязаний на Эльзас-Лотарингию и признал франко-германскую границу». Войны с Францией он не хочет; он желает дружбы с ней. Воевать с Францией из-за Польши было бы для него очень тяжело; однако он больше не может терпеть польских провокаций. «Сейчас в Германии находится более 70 тысяч беженцев из Польши; всё это — жертвы польских зверств. Гражданские самолёты Германии, пролетающие над Польшей, подвергаются обстрелу. В Лодзи и других городах происходят погромы немцев. Я не хочу воевать с Францией, — выкрикивал Гитлер, — но, если она ввяжется в конфликт, я буду воевать до конца. Передайте всё это Даладье».

Кулондр попытался заверить Гитлера, что французское правительство даёт Польше самые миролюбивые советы. «Я верю, — ответил Гитлер, — я даже убеждён в умеренности таких людей, как Бек, но они уже не хозяева положения». По заключению Кулондра, Гитлер вовсе не стремился предотвратить войну. Война была для него делом решённым. Он пробовал лишь разъединить союзников, устроить «второй Мюнхен» против Польши, получить Данциг путём шантажа и угроз, а затем по-своему расправиться и с Польшей.

В те же критические дни папа римский и Рузвельт обратились к Германии и Польше с призывом воздержаться от войны и договориться о мирном разрешении спора. Польское правительство выразило готовность повести переговоры с Германией. Однако правительство Гитлера не внимало ничему. Ему нужно было свести свои счёты с Польшей.

26 августа Гендерсои вылетел в Лондон. Он вёз новые предложения Гитлера, который требовал передела колоний, обмена национальными меньшинствами и передачи Германии Данцига. 28 августа посол вернулся в Берлин и вручил Гитлеру ответ английского правительства. Чемберлен заявлял, что правительство Великобритании горячо желает полного и прочного соглашения с Германией. Англия готова приступить к обсуждению условий этого соглашения, лишь бы мирно был разрешён германо-польский спор. Жизненные интересы Польши должны быть ограждены соглашением, обеспеченным международными гарантиями. «Такое мирное решение спора открывает путь ко всеобщему миру, — гласил английский меморандум. — Если же оно не будет достигнуто, возникнет война между Германией и Англией, которая охватит весь мир. Это значит разразится катастрофа, небывалая в истории». Вручая Гитлеру меморандум своего правительства, Гендерсон заметил, что оно не торопит фюрера с ответом. «Но я-то спешу», — бросил ему в ответ Гитлер. 29 августа Гитлер передал Гендерсону письменный ответ на английский меморандум. Германское правительство соглашалось на прямые переговоры с Польшей, — оно требовало лишь, чтобы польский представитель явился в Берлин уже на следующий день с необходимыми полномочиями. Гитлер подтвердил, что настаивает на передаче Германии Данцига, Польского коридора и Верхней Силезии. Тут же он подчеркнул, что после этой операции остаток Польши едва ли можно будет рассматривать как самостоятельное государство. Затем фюрер пустился в изображение перспектив «золотого века» англо-германской дружбы.

Перейти к началу страницы
Перейти к содержанию книги
Смотреть карты

Польская мобилизация.

В тот же день к вечеру было получено сообщение о мобилизации в Польше. 30 августа 1939 г. на границе Германии с Польшей начались акты террора и диверсии, организованные германскими фашистами. На железных дорогах банды диверсантов производили взрывы и покушения. Гендерсон явился к Риббентропу с предложением немедленно прекратить эти провокации. В ответ он получил надменное заявление, что провокации и саботаж идут только со стороны поляков. Германский министр иностранных дел не может разговаривать на эту тему с английским послом.

Того же 30 августа после полуночи Гендерсон попросил нового приёма у Риббентропа. Посол только что получил ответ британского правительства на ноту Гитлера. В ответе сообщалось, что правительство Великобритании согласно с необходимостью повести переговоры в ускоренном порядке; при этом оно выражает пожелание, чтобы во время переговоров не предпринимались никакие военные действия и чтобы до разрешения спорных вопросов в Данциге сохранялось status quo. Принимая английского посла, Риббентроп держал себя самым вызывающим образом. Дело дошло до того, что даже Гендерсон, остававшийся до конца восторженным поклонником Гитлера, не выдержал. Он заявил министру, что немедленно сообщит своему правительству о его поведении. Риббентроп не моргнул глазом. Открыв письменный стол, он извлёк из него пространный документ, содержавший целых десять статей. Без дальних слов Риббентроп скороговоркой стал читать его вслух Гендерсону. Английский посол выразил желание сам прочитать документ; на это последовал категорический отказ Риббентропа. Германский документ содержал новые предложения по польскому вопросу. Они сводились к тому, что Данциг немедленно возвращается Германии; вопрос о Польском коридоре решается плебисцитом, в котором участвуют немцы, жившие на этой территории до 1 января 1918 г., родившиеся там, а также высланные оттуда. Польские власти, чиновники и полиция должны быть удалены из этой области к моменту плебисцита. Было совершенно очевидно, что немцы вовсе не рассчитывают на возможность принятия их предложений. Немецко-фашистской, дипломатии нужно было лишь как-нибудь отмахнуться от англичан, чтобы немедля приступить к расправе с Польшей.

Выйдя от Риббентропа, Гендерсон отправился к польскому послу Липскому, чтобы ознакомить его с новыми немецкими предложениями. В качестве последнего средства предупредить войну Гендерсон предлагал Липскому организовать немедленную встречу Рыдз-Смиглы и Геринга. Липский просил дать ему время, чтобы переговорить по этому поводу с Варшавой. В полдень 31 августа Гендерсон сообщил германскому Министерству иностранных дел, что польское правительство поручает дальнейшие переговоры в Берлине своему послу Липскому. После полудня состоялась встреча Липского с Риббентропом. Но Липский заявил министру, что пришёл к нему не как чрезвычайный уполномоченный, а как посол. В таком качестве он и сообщает, что польское правительство согласно на непосредственные переговоры с правительством Германии. Формальное уведомление в этом смысле будет передано Министерству иностранных дел в самое ближайшее время. На это Риббентроп заявил, что он может вести переговоры только с чрезвычайным уполномоченным и что срок ожидания таких полномочий из Варшавы уже истекает.

Вернувшись в своё посольство, Липский попытался переговорить по телефону с Варшавой. Однако оказалось, что связь с ней уже прервана. На помощь Липскому пришли Гендерсон и Кулоидр. Они телефонировали в Париж, чтобы Бонна немедля связался с Варшавой и ускорил присылку Липскому полномочий и инструкций. 31 августа, в 12 часов 10 минут, Бонна телефонировал Кулондру, что Липский через несколько минут1 должен получить директивы. Действительно, в 2 часа Липский уже имел указания из Варшавы и звонил Риббентропу, прося: его о приёме. В 7 часов 45 минут вечера посол был принят министром. Риббентроп зловеще подчеркнул, что с получением полномочий дело явно затягивается. Это не может не отразиться вредно на переговорах. Липский поспешил заверить, что полномочия на ведение переговоров будут им скоро получены. Пока же польское правительство вновь подтверждает своё согласие на прямые переговоры.

Как выяснилось потом, давая указания Липском, Бек предупредил его, что посол не должен принимать от Риббентропа предложений, имеющих характер ультиматума. Тут же Бек сообщал, что сам он не собирается ехать в Берлин. Он не желает подвергнуться пыткам и претерпеть участь чехословацкого президента Гаха.

Перейти к началу страницы
Перейти к содержанию книги
Смотреть карты

«Фальшивая война» с Германией. Как Англия и Франция предали Польшу и планировали организовать «крестовый поход» против СССР

Таким образом, был подчёркнут характер боевых действий между враждующими сторонами — практически полное их отсутствие, за исключением боевых действий на море. Враждующие стороны вели только бои местного значения на франко-немецкой границе, в основном сидели в укреплениях оборонительных линий Мажино и Зигфрида. Фактически Лондон и Париж позволили Берлину спокойно и успешно завершить Польскую кампанию, захватить Данию и Норвегию, а также подготовиться к вторжению в саму Францию.

Так, английский фельдмаршал Б. Монтгомери отмечал: «Франция и Британия не шелохнулись, когда Германия проглотила Польшу. Мы продолжали бездействовать даже тогда, когда германские армии перебрасывались на Запад с совершенно очевидной целью атаковать нас! Мы терпеливо ожидали, пока на нас нападут, и на протяжении всего этого периода время от времени бомбили Германию листовками». А французский генерал А. Бофр писал, что война стала казаться «каким-то гигантским сценарием молчаливого соглашательства, при котором ничего серьёзного произойти не может, если мы будем корректно играть нашу партию».

Схожую оценку позиции Лондона и Парижа в момент, когда германского агрессора ещё можно было приструнить, остановить, дал и немецкий генерал К. Типпельскирх. Он отмечал, что в конце 1939 г. в начале 1940 г. подготовкой к предстоящим действиям «французская армия совершенно не занималась… В наступление противника не особенно верили. Войска вообще не нацеливались на ведение войны. Широко распространенное меткое выражение «странная война» было характерным для отношения французов к войне и Родине».

Хотя было очевидно, что завоевание Польши — это только промежуточная ступень в реализации программы Гитлера по созданию мирового «Вечного рейха». По ряду объективных обстоятельств Адольф Гитлер решил сначала решить проблемы стратегического тыла, прежде чем совершить бросок на Восток. Гитлер хорошо разбирался в стратегии и вопросах экономики. Он понимал, что Германия не готова вступить в войну с такой сильной державой, обладающей огромными ресурсами и территорией, как СССР. Необходимо было срочно увеличить военно-промышленный и демографический потенциал Германской империи, причем не только за счёт внутренних ресурсов, их мобилизации и долгосрочных программ по развитию, но и за счёт других стран Западной Европы. То есть создать своего рода «Евросоюз» во главе с Третьим рейхом. И уже опираясь на его ресурсы увеличить мощь вермахта, подготовить более широкий стратегический плацдарм для натиска на Восток, а также решить проблему надежного тыла, чтобы не повторить главную ошибку Второго рейха во время Первой мировой войны — войны на два стратегических фронта. Гитлер стремился полностью исключить возможность войны на два фронта во время войны с Россией. Для этого надо было сокрушить Францию и ряд других государств на Западе, а также заключить с англичанами негласное соглашение.

Также фюрер хотел решить давний исторический спор между французами и германцами, Франция рассматривалась как исторический враг, которого необходимо показательно разгромить и унизить. С англичанами, учитывая сильные англофильские настроения в германской элите, которая фактически развивала расовые и человеконенавистнические теории англосаксов, в Берлине рассчитывали договориться, и вместе строить расовый, рабовладельческий Новый мировой порядок.

Неизбежность войны с Францией и Англией предусматривалась германской верхушкой ещё до начала Второй мировой войны. Эта концепция была сформулирована Гитлером ещё в 1924 году в «Майн кампф». Он писал: «Германия должна искать приобретения новых территорий в Восточной Европе за счёт России и лимитрофных государств. Мы порываем с традиционным стремлением германцев на юг и запад Европы и обращаем внимание на Восток». Но прежде, отмечал Гитлер, необходимо уничтожить стремление Франции к гегемонии и «раз и навсегда объясниться с этим заклятым врагом». «Уничтожение Франции позволит Германии приобрести затем территории на Востоке». «Сведение счетов» на Западе — только прелюдия… Её можно рассматривать исключительно как прикрытие нашего тыла с целью распространения нашей территории в Европе».

8 марта 1939 года на совещании с высшими представителями военного, экономического и партийного руководства Гитлер вновь вернулся к идее исторического разгрома Франции: «В 1940 и 1941 гг. Германия раз и навсегда сведёт счёты со своим вечным врагом — Францией. Эта страна будет стёрта с карты Европы. Англия — старая и хилая страна, ослабленная демократией. Когда Франция будет побеждена, Германия с легкостью установит господство над Англией и получит тогда в своё распоряжение богатства и владения Англии во всём мире».

Поэтому Берлин приступил к предварительному планированию войны против Франции, Англии и Бельгии и Голландии ещё в середине 1930-х годов. Немцы видели во Франции главного противника в коалиции западных держав и рассчитывали, что разгром французской армии, самой крупной силы, которая была в Западной Европе, приведет к установлению германской гегемонии в Европе и вынудит Англию стать младшим партнером Германии во время строительства Нового мирового порядка.

Стоит отметить, что общая схема в планировании европейского и мирового господства была довольно хорошо очерчена руководителями Третьего рейха в предвоенные годы. Сначала, прикрываясь кампанией антибольшевизма и антисоветизма, и получая финансово-экономическую помощь крупного западного капитала (особенно английского и американского), немецкая верхушка планировала захватить ресурсы стран Центральной и Восточной Европы, усилив стратегические позиции и военно-промышленную базу Третьего рейха. Париж, Лондон и Вашингтон в это время, ожидая решающей схватки германцев и русских, всячески поддерживали натиск Германии на Восток, сдавая Берлину одну позицию за другой. Затем Берлин планировал обрушиться на страны Западной Европы, чтобы обезопасить стратегический тыл и ещё больше укрепить военно-экономическую и сырьевую базу Германии, которая уже превращается в лидера Европы («Евросоюза»).

При этом Гитлер, видимо, имел определённую уверенность в том, что ему сдадут не только Восточную и Центральную Европу, но и Западную Европу, включая Францию. Хозяева Запада были готовы отдать Гитлеру почти всю Европу, чтобы он организовал «крестовый поход» на Восток, против русской (советской) цивилизации, которая огласила новую, альтернативную модель мирового порядка, справедливую по своей сути, отрицающую паразитизм небольшой кучки «элиты» над всем человечеством. Советский Союз строил общество созидания и служения, провозглашая социальную справедливость, противопоставляя их обществу потребления и рабской модели капитализм. Поэтому хозяева Запада очень многое позволили Гитлеру и его окружению, включая захват большей части Европы.

Не удивительно, что когда бронированные дивизии вермахта громили Польшу, на Западном фронте шла «Ненастоящая война». Оборонительная стратегия Германии на Западе во время войны с Польшей была временным и понятным явлением. Она была вызвана необходимость сосредоточить максимум сил и средств на Востоке и избежать активной войны на два фронта. После того как Гитлер разгромил Польшу и избежал угрозы со стороны Москвы заключением пакта о ненападении, появилась возможность перебросить на западный фронт основные силы вермахта, которые были закалены в ходе победоносной Польской кампании. Начиная с середины сентября 1939 года руководство Третьего рейха приступило к подготовке наступления на Западном фронте. 27 сентября на военном совещании Гитлер говорил: «Время будет работать в общем против нас, если мы его сейчас же полностью не используем. Экономический потенциал противной стороны сильнее. Противник в состоянии закупать и перевозить. В военном отношении время работает также не на нас… Однажды утерянное время в дальнейшем невосполнимо. … Необходимо в любом случае немедленно подготовить наступление на Францию».

Гитлер был полностью прав на счёт невосполнимости утраченного времени. Однако Франция продолжала двигаться в русле политики хозяев Запада, которые отдавали Гитлеру Европу. Уроки предательства в отношении Австрии, Чехословакии и Польши, которые привели к значительному ослаблению позиций национальных государств Франции и Англии, не были правильно оценены. На франко-германской границе по-прежнему было затишье. Бездействие французских и английских войск создавало самые благоприятные условия для дальнейших действий гитлеровской Германии. Ни одна бомба не обрушилась на крайне уязвимую военно-промышленную базу Германии — Рур, где готовились новые горы оружия в преддверии очередной военной кампании. Ограниченные боевые действия велись только на морских коммуникациях. Британия традиционно хотела сохранить господство на море, чтобы обезопасить метрополию и её коммуникации с колониями и доминионами.

Мюнхенская политика, направленная на то, чтобы разрешить внутренние противоречия в капиталистическом мире за счёт советской цивилизации, курс на стравливание Германии и России не претерпели изменений и после Польской кампании. Больше того этот курс принял ещё более явный характер. Правительства Англии и Франции считали, что, не ведя активных боевых действий против Германии, формально вступив в войну с Рейхом, и продолжая оказывать на немцев политическое, информационное и экономическое давление, смогут заставить Берлин пойти на Восток. В этот период на Западе антисоветская кампания достигла апогея, Европу охватил дух «крестового похода».

Более того, Лондон и Париж, формально воюя с Германией, вплотную занялись дипломатической, экономической и военной подготовкой удара по Советскому Союзу. Активно разрабатывались военные планы, шла подготовка войск. В Париже обсуждались возможные объекты ударов по СССР: на севере — Ленинград и Мурманск, на юге в сфере внимания были Чёрное море и Кавказ. Удар по СССР намечалось осуществить с двух направлений — на севере и юге. Под предлогом помощи Финляндии в период советско-финской войны намечали нанести удары по Ленинграду и Мурманску, перехватить железную дорогу между этими двумя центрами. Для этого планировали использовать крупные сухопутные и военно-морские силы, шло формирование и подготовка к переброске в Финляндию 150-тыс. англо-французского экспедиционного корпуса. Широким потоком направлялись в Финляндию оружие и техника. Одновременно шла подготовка для использования авиации и флота против южных районов Советского Союза. Были разработаны планы нанесения воздушных ударов по нефтедобывающим районам Кавказа. Планировалось также ввести англо-французский флот в Чёрное море и установить над ним свой контроль.

Этим дело не ограничивалось. Разрабатывались планы и шла практическая подготовка широких наступательных действий на сухопутном Кавказском театре. 19 января 1940 года Париж и Лондон приступили к разработке «непосредственного вторжения на Кавказ». На Западе планировали, что войну против Советского Союза будут вовлечены Югославия и Турция. Важная роль в осуществлении удара по СССР с юга отводилась созданному в Сирии и Ливане французскому командованию во главе с Вейганом.

Таким образом, вместо того, чтобы воевать с Берлином, хотя ему официально объявили войну, Лондон и Париж готовились к ударам по СССР на севере и юге, явно подталкивая Гитлера начать общий «крестовый поход» Запада против русской (советской) цивилизации.

Не зря английский историк А. Тейлор, рассматривая политику английского и французского правительств в период «странной войны», отмечал: «Для Великобритании и Франции провоцировать войну с Советской Россией, когда они уже находились в войне с Германией, представляется сумасшествием, и это наводит мысль о более зловещем плане: направить войну по антибольшевистскому курсу с тем, чтобы война против Германии могла быть забыта или даже закончена».

Бывший президент Чехословакии Э. Бенеш, находившийся после оккупации страны в Лондоне, писал, что зимой 1939-1940 годов правительства Англии и Франции стремились вовлечь свои страны в войну против СССР, вступив соглашение с Германией: «Германия должна будет атаковать только Советский Союз, заключив мир с западными державами». А влиятельная британская газета «Таймс» писала об «эвентуальной перегруппировке держав, включая Германию, входящих в антисоветский фронт».

Активно готовясь к войне с Союзом, хозяева Запада принимали меры к тому, чтобы Гитлер был в курсе этого и этим создавалась перспектива совместного антисоветского «крестового похода», где Германии отводилась главная роль, а Англия с Францией должны были действовать на стратегических флангах. Кроме того, англосаксы продолжали настойчивые попытки подтолкнуть Японию к войне с СССР. В этом деле Англия обоснованно рассчитывала на поддержку США.

Понятно, что такой курс на «фальшивую войну» с Германией и подготовку к общему «крестовому походу» Запада против советской цивилизации самым негативным образом сказался на боеспособности Франции и других западных государств. Пока Германия готовилась к настоящей войне на Западе, Франция была деморализована, утратила дух борьбы. Моральный дух народа и армии был подорван, боеготовность вооруженных сил снизилась. Опасность со стороны Германии принижалась, ресурсы Франции и Англии не были мобилизованы в полной мере для отражения германского удара. Во Франции уровень военного производство во время «войны» даже снизился.

Таким образом, английская и французская «элиты» способствовали дальнейшему расширению Второй мировой войны и вновь создали для руководства Третьего рейха самые благоприятные условия для продолжения агрессии в Европе.

31.03.39 — Франция и Великобритания гарантируют неприкосновенность Польши

Сегодня Польша всем известна, как первая жертва Третьего рейха во Второй мировой войне. Но немногие знают, что вторжение Германии в Польшу было, в частности, и ответом на ее агрессивную политику в Европе, в т.ч. и в отношении Германии. Так, в начале 1930-х годов, польское правительство неоднократно пыталось склонить к войне с Германией свою союзницу Францию. Не скрывала Польша своих «аппетитов» и на часть Левобережной Украины. Пытаясь отмежеваться от «неадекватных» поляков, Франция летом 1933 года поддержала инициативу Муссолини о заключение «пакта четырех» с Англией, Италией и Германией, предполагающего поддержание мира в Европе и ревизию Версальского договора. В частности проект Пакта предусматривал пересмотр германо-польских границ.

Польше, совместно с малыми европейским странами и при содействии СССР удалось сорвать введение в действие «пакта четырех». Вместе с тем, польское правительство поняло, что «большие» державы будут готовы пожертвовать интересами «малых» в случае кризиса. Поэтому, 26 января 1934 года в Берлине был подписан «Договор о ненападении между Германией и Польшей», называемый также «Пакт Пилсудского – Гитлера». Это был один из первых внешнеполитических успехов немецкого правительства под руководством Гитлерa, а Польша стала одной из первых стран, заключившей мирный договор с нацисткой Германией. «Осмелев» таким образом, 21 сентября 1938 года польская сторона предъявила Чехословакии ультиматум о «возвращении» Тешинской области. 30 сентября 1938 года, после заключения мюнхенского соглашения Польша направила Праге очередной ультиматум и одновременно с немецкими войсками ввела свою армию в Тешинскую область. В итоге, Чехословакию поделили между Германией, Венгрией и Польшей. Вместе с тем, наблюдая усиление Германии, Польша «давила» на Великобританию и Францию, требуя гарантий ее неприкосновенности.

Польская армия захватывает Тешинскую Силезию.1938 г.

31 марта 1939 года, в ответ на пренебрежение Германией Мюнхенских соглашений 1938 года и оккупации Чехословакии, Великобритания пообещала Польше, что Англия и Франция будут гарантами независимости Польши. 6 апреля 1939 года во время визита польского министра иностранных дел Юзеф Бека в Лондон, было договорено, что эти гарантии примут официальную форму в виде Англо-польского военного альянса. С Францией у Польши договор был подписан ранее, еще в 1920-х годах. Англо-польский военный альянс 1939 года представлял собой межгосударственное соглашение между Польшей и Великобританией, определяющее взаимопомощь в случае агрессии одной из «Европейских держав». В дополнительном секретном протоколе фраза «Европейская держава» истолковывалась как «Германия». Договор был подписан 25 августа 1939 года и в частности, предусматривал взаимные обещания в оказании военной помощи, в случае если кто-то из сторон будет атакован третьей стороной. Благодаря этому договору Гитлер отложил нападение на Польшу с 26 августа на 1 сентября, пока не убедился, что он ничего не стоит.

Солдаты Вермахта ломают шлагбаум на польской границе. 1сентября 1939 г.

После объявления Великобританией войны Германии, поляки вышли на радостную демонстрацию перед британским посольством в Варшаве. 3 сентября 1939 г.

Союзники оказались «верными» своим обязательствам. Лишь через два дня, после вторжения Германии в Польшу, Великобритания и Франция после некоторых колебаний, объявили войну Германии, которая получила название «странная». «Странная война» Англии и Франции в «защиту» Польши фактически отражала тезисы речи Сталина, высказанные им в марте 1939 года — «…пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело — сторона…». Вместо оказания обещанной военной помощи Польше, союзники продолжили поиски путей умиротворения Германии. Пользуясь бездействием Англии и Франции, германское командование наращивало удары в Польше. По мере быстрого продвижения немецких войск вглубь польской территории в Польше нарастала дезорганизация. 5 сентября польский посол В. Гжибовский обратился с просьбой о снабжении военными материалами и транзите военных грузов через СССР в Польшу. Министр иностранных дел СССР Молотов заверил в точном исполнении торгового соглашения, но отказал в транзите, поскольку в сложившейся международной обстановке Советский Союз не хочет быть втянутым в войну на той или другой стороне и должен обеспечить свою безопасность. В ночь на 7 сентября из Варшавы выехал главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы.

Британские Экспедиционные Силы во Франции. Сентябрь 1939 г.

6 сентября 1939 года польское командование попросило нанести авиаудар по германской промышленности и войскам, 7 сентября Франция ответила согласием. 10 сентября Польше сообщили, что авиаудары начались, однако это было ложью. Французские военно-воздушные силы ограничивались разведкой, а проведенный 4 сентября английскими ВВС (10 бомбардировщиков) налет на рейд в Киле, в котором была потеряна половина самолетов, не имел результатов, а в дальнейшем англичане «ограничивались тем, что разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев». На появившемся «втором фронте» против Германии французские войска, передовым частям которых было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами, безучастно взирали на германскую территорию, в то время как немцы продолжали возведение укреплений. Неоднократные просьбы поляков о военной помощи оставались без ответа, а в отдельных случаях их просто дезинформировали. Английские войска лишь к середине октября двумя корпусами заняли позиции на бельгийско-французской границе между городами Мольд и Байель, достаточно далеко от линии фронта.

Красная Армия пересекает границу Польши. 17 сентября 1939 г.

17 сентября 1939 года войска СССР, выдержав паузу и дождавшись бегства Польского правительства, перешли советско-польскую границу и вошли на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, которые после окончания Советско-польской войны отошли к Польше согласно Рижскому договору 18 марта 1921 года. Вошедшие войска РККА были встречены незначительным сопротивлением отдельных подразделений польского корпуса охраны пограничья (КОП). При дальнейшем продвижении встречаемые подразделениями РККА войска регулярной польской армии практически не оказывали сопротивления и разоружались или сдавались в плен, частью пытались отступить в Литву, Венгрию или Румынию.

Посол Польши в Лондоне, Эдвард Рачинский, обратился в министерство иностранных дел Великобритании и попросил Англию объявить войну СССР, ссылаясь при этом, что сама Польша не будет объявлять войну СССР. Министр иностранных дел, лорд Галифакс напомнил ему, что это остаётся прерогативой Англии — объявлять или не объявлять войну Советскому Союзу. К тому же, текст Альянса содержал пункт, где нападавшая «Европейская держава» истолковывалась как «Германия», так что правительство Великобритании не было обязано в этом случае объявлять войну СССР.

На этом «гарантии» неприкосновенности Польши и закончились. Впрочем, Польша никаких претензий к своим гарантам никогда не предъявляла. А «гаранты» притащили войну на свои земли.

Международные договоры с нацистской Германией

Не редко приходится слышать о кровожадном Пакте Молотова-Риббентропа. Правда на поверку оказывается, что Пакт совсем не кровожадный, а логичный, выверенный и обоснованный. Но в этой заметке не будем обсуждать его детали.

Давайте рассмотрим, кто ещё заключал договоры с Гитлером.

1. 1933 год. Пакт четырех (Италия, Германия, Англия, Франция).
«Пакт четырех» являлся попыткой противопоставить Лиге наций «директорию» четырёх великих держав, стремившихся подчинить своей гегемонии всю Европу. Игнорируя Советский Союз, четыре державы пытались проводить политику его изоляции, устранив в то же время от участия в решении европейских дел остальные государства Европы.

«Пакт четырех» означал «сговор английского и французского правительств с германским и итальянским фашизмом, уже тогда не скрывавшим своих агрессивных намерений. Вместе с тем этот пакт с фашистскими государствами означал отказ от политики укрепления единого фронта миролюбивых держав против агрессивных государств»

Но из-за разногласий среди участников и недовольства других стран «Пакт четырех» так и не был ратифицирован.

2. 1934 год. Пакт Пилсудского-Гитлера (Германия, Польша).
Договор о ненападении между Германией и Польшей. Он был дополнен договором о торговле и мореплавании, отдельными соглашениями по вопросам печати, кино, радиовещания, театра и др.
Предусматривалось сохранение пакта в силе и в случае вступления в войну с третьими государствами одной из договаривающихся сторон.

3. 1935 год. Морское Англо-Германское соглашение.
Британское правительство удовлетворило требование Гитлера о том, чтобы «мощь германского флота составляла 35 % в отношении к совокупной мощи Британской империи». Пропорция 35:100 должна была применяться как к общему тоннажу флота, так и к каждому классу кораблей.

В отношении подводных сил Германия получала право на равенство с Британией, но обязалась не превышать 45 % от тоннажа британских подводных сил. Предусматривалось, что в случае нарушения этого предела Германия проинформирует британское правительство.
Германия также брала на себя обязательство соблюдать качественные ограничения, установленные Вашингтонским договором 1922 г. и Лондонским договором 1930 г.

Фактически немцам дали возможность построить 5 линкоров, два авианосца, 21 крейсер и 64 эсминца.
Результатом соглашения стала окончательная ликвидация всех ограничений Версальского договора. По разрешённому тоннажу флота Германия уравнивалась с Францией и Италией — державами-победителями в Первой мировой войне.

4. 1936 год. Антикомиртерновский Пакт (Германия, Япония).
Договор Германией и Японией, оформивший (под флагом борьбы против Коминтерна) блок этих государств в целях завоевания мирового господства.
В ноябре 1937 к «Антикоминтерновскому пакту» присоединилась Италия, позднее ряд др. государств.
В 1939—40 годах Пакт превращен в открытый военный союз (см. Берлинский пакт).

5. 1938 год. Мюнхенский сговор (Англия, Франция, Германия, Италия).
Соглашение касалось передачи Чехословакией Германии Судетской области.

Встреча в Мюнхене в Фюрербау состоялась 29—30 сентября. Основой соглашения являлись предложения Италии, практически ничем не отличавшиеся от требований, выдвинутых ранее Гитлером при встрече с Чемберленом. Чемберлен и Даладье приняли эти предложения.

В час ночи 30 сентября 1938 г. Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер подписали Мюнхенское соглашение. После этого в зал, где было подписано это соглашение, была допущена чехословацкая делегация.
Руководства Великобритании и Франции оказали давление на правительство Чехословакии, и президент Бенеш без согласия Национального собрания принял к исполнению данное соглашение.

5.1. 30 сентября между Великобританией и Германией была подписана декларация о взаимном ненападении.

5.2. Аналогичная декларация Германии и Франции была подписана чуть позже.

6. 1939 год. Германо-Румынские экономические договоры и соглашения.
Кабальные договоры, навязанные монархо-фашистской Румынии, поставившие румынскую экономику в зависимость от военных нужд фашистской Германии.

7. 1939 год. Договор о ненападении Германии на страны Прибалтики.
Для Германии цель договора состояла в предотвращении западного и советского влияния в балтийских государствах и окружения Германии (договор о ненападении с Литвой был уже заключён в марте 1939 года после немецкого ультиматума по поводу Клайпеды).

Балтийские государства должны были служить препятствием против вмешательства СССР в планировавшееся вторжение в Польшу.

Германия предложила заключить договоры о ненападении с Эстонией, Латвией, Финляндией, Данией, Норвегией и Швецией 28 апреля 1939 года.
Швеция, Норвегия и Финляндия отказались. Черновики договоров были готовы в начале мая, но подписание было отложено дважды, так как Латвия запрашивала уточнения.

8. 1939 год. Пакт Молотова-Риббентропа (Германия, СССР).
Договор о ненападении между Германией и СССР.

19 августа 1939 года были подписаны советско-германское экономическое соглашение, а 23 августа Пакт Молотова-Риббентропа. Пакт предусматривал договор о ненападении и обязательства соблюдать нейтралитет, если одна из сторон станет объектом военных действия третьей стороны.

К договору дополнительный протокол о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». Протокол предусматривал включение Латвии, Эстонии, Финляндии, восточных «областей, входящих в состав Польского государства» и Бессарабии в сферу интересов СССР, Литву и запад Польши в сферу интересов Германии.