Положение земель сибири в годы гражданской войны

Западно-Сибирское восстание. За Советы без коммунистов

В годы Гражданской войны друг другу противостояли не только «красные» и «белые». В целом ряде регионов бывшей Российской империи в 1918-1922 гг. происходили мощные народные восстания, действовали партизанские формирования. Повстанческое движение разворачивалось и на территориях, контролируемых Советской Россией. Причем очень часто антибольшевистские повстанцы шли под лозунгами той же советской власти, только хотели они «правильных» Советов. «Советы без коммунистов» — такой лозунг гремел от Запорожья до Восточной Сибири.

31 января 1921 года началось Западно-Сибирское (Ишимское) восстание. По своим масштабам оно ненамного уступало знаменитым повстанческим движениям на Екатеринославщине и на Тамбовщине, однако известно отечественному читателю гораздо меньше. В советской историографии говорить об антибольшевистских крестьянских восстаниях не любили, а когда все же выходили работы, освещавшие их историю, то они обязательно делали акцент на «кулацкой» и «мелкобуржуазной» природе повстанческих движений.

На самом деле, крестьянское население Западной Сибири достаточно лояльно отнеслось к приходу советской власти, разгромившей вооруженные силы адмирала А.В. Колчака. Установив контроль над Западной Сибирью, советская власть приступила к масштабным изменениям в политической и экономической жизни. Именно экономические реформы большевиков стали главной причиной возникновения и стремительного роста недовольства политикой государства уже к 1920-1921 гг. Историки (например, Е.Н. Бурдина) говорят о том, что советская власть нарушила привычные для сибирского крестьянства формы взаимоотношений с государством и нарушила определенные границы, за которыми крестьянство всегда чувствовало свою автономию, заключавшуюся в праве свободного распоряжения продуктами своего труда.

Не оправдала власть и те ожидания социального благополучия и стабильности, которые возлагало на нее сибирское крестьянство в первое время после разгрома колчаковской армии. Наибольшее недовольство крестьян вызывала политика продразверстки, заключавшаяся в изъятии продовольствия. Хотя официально говорилось об изъятии излишков, на самом деле у многих крестьянских семей забирали едва ли не последнее, нанося серьезнейшие удары по их благополучию. Совет народных комиссаров РСФСР распорядился только с 20 июня 1920 года по 1 марта 1921 года изъять в Иркутской, Енисейской, Томской, Омской, Алтайской и Семипалатинской губерниях 110 млн. пудов хлеа, в Екатеринбургской губернии – 10 млн. пудов хлеба, в Челябинской губернии – 16 млн. пудов хлеба, в Тюменской губернии – 8,1 млн. пудов хлеба. Таким образом, на Сибирь приходилась 1/3 всего государственного задания по изъятию запасов продовольствия. Всех жителей перечисленных губерний в возрасте от 18 до 50 лет обязали исполнять повинности по рубке и вывозу леса, а за уклонение от трудовых повинностей следовали жесткие санкции.

Естественно, характер вооруженного восстания и повстанческой борьбы недовольство сибирского крестьянства приняло не сразу. Крестьянские общества действовали как привыкли – направили письменные ходатайства к вышестоящей власти и направили ходоков в уездные, губернские и центральные Советы. Однако большевистское руководство на всех уровнях доводы крестьянских представителей игнорировало, вследствие чего недовольство властью только усугубилось. Поскольку большинство крестьян не были противниками именно советской формы власти и выступали против возрождения старых порядков, недовольство было направлено против коммунистов.

Вместе с тем, вряд ли имеет смысл говорить о наличии у крестьянских повстанцев какой-либо четкой идеологии и программы действий. Разными отрядами и разными лидерами выдвигались и монархические, и эсеровские, и анархические лозунги, при этом крестьяне практически не соотносили свое положение с существующей в стране системой политических отношений – им было важно, чтобы их не трогали, дали возможность жить привычной жизнью, не трансформируя социальный и экономический уклад. Кто при этом управляет страной – царь, Учредительное собрание или Советы, сибирским крестьянам было все равно.
Осенью 1920 г. в ряде волостей Ишимского уезда Тюменской губернии РСФСР произошли первые мелкие крестьянские восстания, которые, тем не менее, были подавлены советской властью без особых затруднений.

В сентябре 1920 г. крестьяне убили члена Челноковской волостной ячейки РКП (б) Ивана Щербакова, что подтолкнуло местные власти к ужесточению репрессий. Начались аресты крестьян, заподозренных в недовольстве. 31 декабря 1920 г. в Пегановской волости Ишимского уезда произошло собрание женщин, постановившее считать действия по продразверстке незаконными и арестовать продработников. Женщины смогли разоружить отряд продработников из 9 человек. Эти события стали одним из первых толчков к более мощному выступлению.

31 января 1921 г. произошли столкновения крестьян с продотрядами на севере Ишимского уезда Тюменской губернии, в результате которых в селе Челноковском продармейцы убили двоих крестьян, еще двое крестьян получили ранения. В ответ крестьяне Челноковского изгнали продработников. Восстание перекинулось на Чуртанскую, Викуловскую, Готопутовскую волости, а через три дня охватило и Ялуторовский уезд. В достаточно короткие сроки восстание распространилось на большинство волостей не только Ишимского и Ялуторовского, но и Березовского, Сургутского, Тобольского, Туринского, Тюменского уездов Тюменской губернии, Атбасарского, Акмолинского, Кокчетавского, Петропавловского, Тарского и Тюкалинского уездов Омской губернии, Курганского уезда Челябинской губернии и даже частично на Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской губернии. Численность крестьян, казаков и представителей других социальных групп, участвовавших в восстании, в совокупности перешагнула за 100 тысяч человек.

В то же время, несмотря на свои масштабы, крестьянское движение в Западной Сибири оставалось разрозненным и децентрализованным. Не было у крестьянских повстанцев и единой идеологической базы. Лучше всего смысл происходящего передавал поднятый повстанцами лозунг «За Советы без коммунистов», а Тобольский штаб восстания потребовал восстановления подлинной советской власти, а не власти коммунистов, выдающей себя за советскую. Таким образом, настроения сибирского крестьянства были схожи с настроениями крестьян Екатеринославщины (махновское движение), Тамбовщины, других регионов России. В волостях, захваченных повстанцами, создавались беспартийные и свободно избираемые волостные советы. Достаточно быстро восставшим удалось захватить не только села, но и целые города, в том числе Петропавловск, Тобольск, Кокчетав, Сургут, Обдорск (ныне – Салехард), Березов и Каркаралинск.

Особенности идеологии повстанческого движения отражены и его символикой. Например, «Народная повстанческая армия Лапушинской волости Курганского уезда» подняла знамя зеленого цвета, означающего леса, луга и полевые растения с надписью белого цвета, означающей сибирские снега, и гласящей «Долой коммунизм! Да здравствуют Советы!». Использовалось и красное знамя с черным крестом и надписью: «Мы боремся за хлеб. Не гноите его в амбарах». В то же время, в некоторых волостях, в отличие от большинства повстанцев, поднимавших эсеровско-анархистские лозунги, повстанцы разделяли монархическую идеологию. Например, в районе Кусеряка потребовали восстановить империю и привести на престол князя Михаила Александровича. Повстанцы здесь использовали трехцветное имперское знамя. Придерживавшиеся монархических настроений отряды даже возобновили ношение казачьей и военной формы с погонами и обращение по чинам.

Социальную базу восстания практически на 100% составляли крестьянство и казачество. Подавляющее большинство рабочих промышленных предприятий городов Западной Сибири восстание не поддержали и отнеслись к нему враждебно, сохраняя верность советской власти. Негативно были настроены к восставшим и представители городской интеллигенции, лишь некоторые из интеллигентов, сочувствовавшие эсеровским идеям, выступили в поддержку повстанцев и вошли в руководство отдельных повстанческих штабов.

Что касается руководителей восстания, то поскольку централизованного командования у повстанцев не было, в уездах и волостях действовали собственные повстанческие армии и штабы. Как правило, возглавляли их местные жители, пользовавшиеся авторитетом и имевшие опыт военной службы и участия в боевых действиях в Первую мировую и Гражданскую войны. В Тобольском уезде повстанцев возглавил Василий Желтовский – 26-летний делопроизводитель военкомата Кугаевской волости, бывший фельдфебель и участник Первой мировой войны, по социальному положению – крестьянин-бедняк. На севере Ишимского уезда повстанцев возглавил Александр Коротков – бывший колчаковский урядник, служивший затем уполномоченным Ишимского уездного военкомата по закупке лошадей. Начальником Петропавловского боевого района Ишимского повстанческого фронта, а затем главнокомандующим Народной Сибирской армии был поручик Владимир Родин. Домыслы о том, что восстание инспирировали эсеры, также не заслуживали критики. Тем не менее, уже после подавления восстания Тюменская губернская ЧК пыталась «пришить» руководство восстания эсерам на том основании, что следственной комиссией повстанцев в Тобольском уезде руководил Семен Михайлович Серков (1882-1922) – 40-летний мещанин из Кургана, состоявший в Партии социалистов-революционеров.

Тем не менее, несмотря на децентрализованность, повстанцы пытались организовать свое движение по образцу регулярной армии. Было создано несколько «армий» — Ишимская народная армия в районе между Ишимом и Петропавловском, Курганская дивизия – в Курганском уезде, Восточная группа – в районах к востоку от Петропавловска, Мужицкая армия – в Ялуторском уезде, Первая Сибирская кавалерийская дивизия – в районах к югу от Петропавловска. Был сформирован «Главный штаб Сибирского фронта» в селе Налобинском. Главнокомандующим был назначен поручик Родин, а начальником штаба – бывший полковник императорского Генерального штаба Кудрявцев – один из немногих кадровых царских офицеров в повстанческом движении. Родину и Кудрявцеву подчинялись Ишимский, Петропавловско-Петуховский и «Казачий» фронты, а в других регионах повстанческое движение действовало самостоятельно.

Советская власть бросила на подавление восстания значительные силы, действовавшие крайне жесткими методами. Если повстанческий террор носил выборочный характер и был направлен против коммунистов, продработников, в некоторых случаях – бедняков, поддерживавших коммунистов, то Красная армия уничтожала всех, захваченных с оружием, вела артиллерийские обстрелы деревень, известных полной поддержкой повстанцев. Подавление восстания возглавила «тройка» в составе председателя Сибирского ревкома Ивана Никитича Смирнова – партийца с дореволюционным стажем, социал-демократа с 1899 года, помощника главнокомандующего вооруженными силами РСФСР по Сибири Василия Шорина (кстати, Шорин был кадровым царским офицером, дослужившимся в 1916 году до звания полковника и затем перешедшим на сторону большевиков) и председателя Сибирской ЧК Ивана Павлуновского – социал-демократа с 1905 года, служившего затем в звании прапорщика в гвардейских частях императорской армии, а в 1917 году поддержавшего революцию. Непосредственное подавление восстания осуществляли 13-я Сибирская кавалерийская дивизия, стрелковые дивизии и бригады Красной армии и войск ВНУС, части особого назначения. Сосредоточенным для борьбы с повстанцами силам Красной армии удалось к маю – июню 1921 года нанести ряд серьезнейших поражений восставшим, отбив захваченные ими города. Части 1-й Сибирской казачьей дивизии ушли в Китай.

Тем не менее, даже после подавления основных сил повстанцев, в Западной Сибири продолжали тлеть очаги стихийного сопротивления советской власти. Повстанческое движение приняло характер «бандитизма», проявлявшегося в нападениях на представителей советской власти, коммунистов, чекистов. Активизировался и обычный уголовный бандитизм, возросло число грабежей, разбоев и убийств. Резкое ухудшение уровня жизни населения, голод, эпидемия холеры отнюдь не способствовали стабилизации обстановки в уездах сибирских губерний. Окончательно подавить очаги повстанческого движения властям удалось только к концу 1922 года.

Все руководители повстанческого движения в Западной Сибири были или казнены, или погибли в боях. Но судьба оказалась неблагосклонной и к тем, кто непосредственно руководил подавлением восстания. В 1936 году был расстрелян Иван Смирнов, примыкавший к Левой оппозиции, а затем к троцкистам. В 1937 году расстреляли Ивана Павлуновского, к тому времени успевшего послужить полпредом ОГПУ в Закавказье и испортить отношения с Лаврентием Берия. В 1938 году репрессировали и Василия Шорина, осуществлявшего в 1921 году военное руководство подавлением повстанцев.

Восстание в Западной Сибири заставило советское руководство пересмотреть свою экономическую политику. Вскоре продразверстка была заменена продналогом, а затем произошел переход от военного коммунизма к новой экономической политике. Положение крестьянского населения ненадолго, но улучшилось.

1917-ый в Сибири. Историк — о революции, менталитете и желаниях сибиряков

В год 100-летия революции закономерно обострился интерес к истории и каждый день появляется много новой информации о том, какой была жизнь в переломном 1917 году. Проходят выставки, публикуются новые документы. Но ведь поведение людей всегда интереснее документов. Почему сильный бил слабого, бедный — богатого и наоборот? Об этом корреспондент «АиФ – Кузбасс» спросила у доктора исторических наук, профессора КемГУ Сергея Звягина.

Край крестьян

Анна Городкова, «АиФ – Кузбасс»: Сергей Павлович, во время гражданской войны власть в Сибири переходила из рук в руки. А кого сибиряки хотели видеть во главе 100 лет назад?


Сергей Звягин

Сергей Звягин: Кузбассовцы жили тогда на территории Томской губернии и, как многие россияне, хотели, чтобы новая власть решила два главных вопроса: о войне и земле. Первая мировая война очень вымотала страну. За военные годы посевные площади губернии сократились на 30%. Их некому было обрабатывать, так как мужчин призвали в армию. Пока солдаты сидели в окопах, крестьяне в тылу делили оставленную землю, как им казалось, ничью (это событие в истории называют «чёрным переделом»). Армия, состоявшая из крестьян, начала массовое бегство с фронта. Варварское поведение собратьев, оставшихся дома, было для фронтовиков, как удар ножом в спину. Поэтому вопрос с землёй нужно было решать на государственном уровне.

Сибиряки отличались от всех остальных по политическим пристрастиям. Если крестьянские эсеры по относительно индустриальной России собрали 40% голосов, а большевики — 25%, то 75% (местами 93%) сибиряков-земледельцев хотели видеть у власти именно эсеров, которые предлагали землю передать общине, а не государству, и лишь 8% сибиряков поддерживали большевиков. Крестьяне полагали, что в составе общины смогут разделить землю между собой, но их ожидания не оправдались. Колчак, начавший управлять Сибирью, вернул законным хозяевам отнятую во время «чёрного передела» землю, что резко снизило интерес крестьянства к эсерам.

— Чем отличалась экономика, жизнь, образование, культура простых сибиряков во время гражданской войны?

— В Сибири никогда не было крепостного права и помещиков. Она была территорией, благоприятной для сельского хозяйства. Это заметил государственный деятель Пётр Столыпин и организовал свою знаменитую аграрную реформу. Тогда людей начали массово переселять в сегодняшние Алтайский край, Новосибирскую и Омскую области, заманивая их землёй. Последствия были своеобразные: в оборот вовлекли новые сельхозугодья, площадь посевных земель расширили, но переселение привело к разобщению людей. Возникли неприязненные отношения между коренными сибиряками и так называемыми «навознЫми» (так называли переселенцев).

Постоянного состава чиновников и профессуры в Сибири тоже не было. Заманить их в холодный край было крайне тяжело, несмотря на северную надбавку. Лишь в 1910 году в Мариинске (город на северо-востоке Кемеровской области — прим.ред.) открыли первую гимназию — женскую. Мариинск в то время был заметным городом, уездным центром, где находилась сильная организация эсеров, были развиты различные общественные движения. Там даже существовал «Народный дом» (аналог ДК), где можно было почитать книги, посмотреть кино или спектакль самодеятельных актёров. В Кузнецке, втором по величине городе (современный Новокузнецк), было всё гораздо печальнее. А на станции Тайга в годы гражданской войны некоторое время стояла американская воинская часть, и солдаты с переводчиком бесплатно показывали всем желающим тайгинцам документальные фильмы. На прудах во всей губернии делали катки и горки — это и тогда было излюбленное развлечение сибиряков.

Жива страна восточнее Урала?

— Несколько лет назад на всероссийской переписи люди из нашего округа в графе «национальность» писали «сибиряк». Это показатель какой-то независимости?

— Не думаю. Мы, наоборот, слишком ориентированы на Москву. И если наше московское руководство сейчас заинтересовано в развитии страны восточнее Урала, то нельзя продолжать забирать у этой части деньги, лучших людей, ресурсы и т. д. С установлением ЕГЭ многие способные дети из Кузбасса получили возможность дистанционно поступить в ведущие российские вузы. Но как мы поднимем Сибирь, Кузбасс и Кемерово, если лучшие дети поднимают Москву, а то и Англию?

Я, как сибиряк, понимаю отношение, которое питают многие мои знакомые к Москве. В столице сейчас сносят хрущёвки, в которых некоторые кузбассовцы и не мечтают жить. Давайте покажем президенту частный сектор Кировского района с туалетами «прямого падения» на улице, без горячей и холодной воды в домах!

Переделы государства

— 100 лет назад к революции привели высокая социальная напряжённость, застой в экономике и общественной жизни… Сейчас многие тоже ждут социального взрыва по тем же причинам. Думаете, он нам грозит?

— Если плохо нам и у нас нет денег, это не значит, что плохо всем и денег нет ни у кого в России. Число россиян, которые знают только нынешнюю страну, всё больше. Ветераны, чтущие высокие моральные принципы, помнящие принципы справедливости, уходят от нас.

Однако есть вещи, которые можно оценить только положительно, — доступ к огромному количеству информации в Интернете открывает большие возможности для нашей молодёжи. В моё время некоторые книги запрещали, а из фильмов вырезали неугодные сцены. Перестала быть роскошью, а стала средством передвижения машина. В лучшую сторону изменилось и законодательство, хотя оно всё ещё несовершенно. Про Чернобыльскую аварию мы узнали лишь через шесть дней после того, как она случилась. Сейчас сведения о катастрофах разного рода никто не имеет права скрывать. Такая информация не является государственной тайной. Сегодня тяжело жить, потому что на нас ежедневно обрушивается поток негативной информации, но я считаю эту открытую позицию более правильной, чем то, что было раньше.

Революционная ситуация складывается из трёх частей: верхи не могут жить по-новому, низы не хотят жить по-старому, и сильнее обостряются нужды и беды народа. У нас до революции вряд ли дойдёт: люди не берутся за вилы, а власть пытается слушать.

Но я считаю, что у государства должны быть пределы: не нужно лезть в бизнес, искусство, семью. Даже при царе признаков гражданского общества было больше, чем у нас. Гражданство – это нечто более широкое, чем паспорт в кармане.

Тема 7 Сибирь в годы гражданской войны и иностранной интервенции (1918–1920 годы)

Сибирь в годы гражданской войны и иностранной интервенции (1918–1920 годы)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Партизанская война в Сибири

Почему сибиряки восстали против Колчака?

История Сибири 20 века немыслима без истории партизанского движения в период колчаковщины. Много противоречивого сказано о красных партизанах. При доминировании Коммунистической партии народные восстания против Колчака объявляли большевистскими. Потом, после реабилитации адмирала (ему теперь памятники по Сибири стоят), бандитскими. Сейчас, малость охолонув от сиюминутных политических интерпретаций прошлого, вроде приходим к общему знаменателю. Но единого мнения о партизанском движении всё ещё нет.

Ниже субъективные заметки журналиста об исторической правде, как она ему видится после прочтения многочисленных источников и свидетельств.

Гражданская война в Кузбассе, да и во всей Сибири, началась с мятежа чехословацкого корпуса. Мятеж вспыхнул на всей территории Сибири, от Урала до Иркутска.

Несколько слов о корпусе. Он был сформирован из пленных. Принимал участие в военных действиях против Австро-Венгрии и Германии. После падения монархии в России формально числился в составе французской армии. По договорённости с новым российским правительством (сначала с буржуазным, а потом с советским) корпус подлежал выводу с территории России по Транссибу до Владивостока, а дальше военными транспортами морем – в Европу. Личному составу сохранили стрелковое оружие.

Первый эшелон благополучно добрался до Владика в начале 1918 года. Остальные растянулись по всему Транссибу. Пятьдесят тысяч вооружённых людей. Это в период, когда старая армия практически прекратила своё существование, а Красная армия только-только начала формироваться.

Вывод корпуса совпал с началом военной интервенции против Советской России со стороны, в том числе, Антанты. Центральное правительство отдало распоряжение о разоружении корпуса. Но исполнить такой приказ было практически невозможно. Восставший корпус свалил ещё слабую советскую власть.

В Кузбассе мятеж начался в Мариинске. Там стоял крупный чехословацкий отряд. К концу июля 1918 года весь Кузбасс оказался в руках мятежников.

Чехословаки привели к власти буржуазную интеллигенцию, проведшую выборы и создавшую коалиционное (без большевиков, однако) правительство в Омске, но ненадолго. Интеллектуалы и доктринёры призвали (как потом оказалось – на свою же голову) во власть адмирала Колчака, сначала военного министра, а потом, после разгона говорливой, но нерешительной эсеро-меньшевистской власти, провозгласившей на некоторое время Сибирскую республику, самозваного единоличного диктатора и «верховного правителя России».

Колчак был креатурой Антанты, точнее – Британии: его военные части экипировались из английских арсеналов, солдатские шинели и офицерские френчи были английские. И повадки по отношению к местному населению вполне колониалистские. Тогдашний военный министр Великобритании Черчилль после переворота в Омске откровенно заявил в парламенте: «Британское правительство призвало Колчака к бытию при нашей помощи, когда необходимость потребовала этого».

Общее количество интервентов на территории Сибири, помимо чехословаков, составило свыше 200 тысяч штыков. Это были: 10-тысячный американский корпус под командованием генерала Гревса; три японские дивизии общей численностью 120 тысяч человек (по официальным данным), расположившиеся за Байкалом; польская дивизия под командованием полковника Румши численностью 11 200 солдат и офицеров; два английских батальона, один из которых под командованием подполковника Уорда служил на охране Колчака; канадская бригада; французские части (1100 человек), в том числе авиационные; легион румын (4500 человек); несколько тысяч итальянцев под началом полковника Комосси; полк хорватов, словенцев и сербов; батальон латышей (1300 человек).

Сибирское крестьянство, составлявшее подавляющую часть населения, в основном безразлично отнеслось к свержению большевистских ревкомов. Но налоговые поборы при Колчаке выросли вчетверо с лишним по сравнению с царскими. Возникло недовольство и, как следствие, стычки с вооруженными отрядами, собиравшими те налоги. Параллельно Колчак начал мобилизацию в Белую армию. А воевать против своих в колчаковских налогово-карательных отрядах никто не хотел.

Реально союзниками Колчака стали только местные казаки – им в награду были увеличены земельные наделы на 100 десятин каждому.

Колчаковские опричники охотно зверствовали. Упомянутый выше американский генерал Гревс, ежедневно наблюдавший деяния казачьих атаманов в Восточной Сибири, вспоминал: «Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, избивали и грабили народ». И делал очень важное дополнение: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».

Правительство Колчака приняло чрезвычайный «закон о бунте». Все, кто был замечен в связи с «красными» (таковыми записали всех немонархистов, от идейных большевиков, анархистов, эсеров и меньшевиков, до просто сочувствующих и безразличных), подвергались репрессиям. Судили военно-полевыми судами в составе «троек» (вот откуда оно пошло, не из НКВД). Тюрьмы были переполнены. Создавались концентрационные лагеря (практика взята у британских колонизаторов, впервые освоивших это ноу-хау во время англо-бурской войны), в них к 1920 году одновременно содержалось более миллиона человек.

В сравнении с данными ВЧК Колчак репрессировал народу в 24 раза больше, чем «злые» чекисты в Советской России в течение всего периода Гражданской войны.

Замечу, что лагеря имелись в Кузбассе и в ближних к нему населённых пунктах: Омске, Томске, Новониколаевске, Барнауле, Бийске, Ачинске. Самый многочисленный был в Омске (33 тысячи человек), довольно крупный в Томске (11 тысяч заключённых). В Кузбассе было две тюрьмы для «политических»: в Мариинске сидело чуть более тысячи человек, в Кузнецке – 292 человека.

Первый кузбасский и один из первых в Сибири партизанский отряд создал крестьянин села Святославка Мариинского уезда Пётр Лубков. Осенью 1918 года отряд нанес удар по эшелону чехов, охранявших станцию Мариинск, и затем отошел к станции Антибес. В декабре 1918 года в село Малопесчанка был послан карательный отряд для разгрома лубковцев. В бою были убиты командир карателей поручик Колесов и двое солдат. Позже, в бою около Святославки партизанами был уничтожен отряд прапорщика Соколовского.

В июне 1919 года в пределах Причернского края (так тогда называли обширную подтаёжную территорию на границе, прилегающую к Горной Шории и Салаирскому кряжу) возникает отряд Ивана Новосёлова. Немного позднее приходят партизаны под командованием Григория Рогова, которые до этого действовали в пределах Барнаульского и Бийского уездов. Соединившись, отряды начали действовать в местности по течению реки Чумыш. Отряд Рогова вырос в боях до пяти тысяч человек и к осени 1919 года освободил от колчаковцев значительную территорию.

Параллельно этим отрядам активно перемалывали колчаковцев другие народные армии. В целом партизанские соединения в конце 1919 — начале 1920 годов насчитывали в Сибири до 140 тысяч бойцов.

Вооружение было аховое. Пики. Охотничьи ружья, вплоть до капсюльных и даже кремнёвых. Использовали музейные крепостные орудия. И даже делали деревянные пушки. Одна из таких хранится в барнаульском краеведческом музее.

Партизанская война в Кузбассе продолжалось до прихода героической Пятой Красной армии, награждённой за освобождение Сибири от колчаковщины орденом Красного знамени.

Сибирские города в период Гражданской войны

Писатель-фантаст Рэй Бредбери в рассказе «Время, вот твой полёт» привел детей из будущего на экскурсию в прошлое: Иллинойс, 1928 год. Для подростков это место оказалось загадочным и притягательным, а некоторые даже захотели там остаться. «Наука в Сибири» вместе с доктором исторических наук, профессором НГУ Владиславом Геннадьевичем Кокоулиным, автором книг и статей об истории революции и Гражданской войны и, в том числе, о нелёгкой повседневной жизни городских обывателей в военно-революционные годы в Сибири, приглашает вас посетить менее приятное время и место (вы точно не пожелаете повторить судьбу героев Бредбери) — сибирские города в период Гражданской войны: лето 1918 — конец 1919 года.

Где мы?

Итак, мы стоим где-нибудь в центре сибирского города. На дворе осень 1918 года, идет Гражданская война. Осмотримся: вокруг, прямо скажем, не прекрасно. Благоустройством заниматься некогда, нет никакого контроля за работой, например, такой важной службы как ассенизационный обоз, что приводит к характерному запаху. Тротуары сломаны, на улицах ямы, пыль, грязь, мусор и навоз (гужевой транспорт все еще играет основополагающую роль). Зимой, впрочем, лучше не становится — дурные запахи в «летнем» объеме мучать перестают, однако и снег, и наледи никто не убирает, снежные отвалы становятся местом свалки нечистот и отходов.

«С наступлением оттепели улицы Новониколаевска превращаются буквально в болота, — рассказывает Владислав Кокоулин. — Сточных канав нет, соответственно талая вода заполняет улицы. На окраинах города можно увидеть разлагающиеся трупы животных. В Красноярске тротуары находятся в таком состоянии, что больно ходить — выбоины, щели, недостаток деревянных плашек. В начале апреля 1919 года в Иркутске нигде не убран снег, повышение температуры принесло паводок, к чему добавлялись неприятные запахи вытаявших нечистот и навоза».

Словом, о прогулках по экологически чистому, не испорченному выхлопными газами прошлому придется забыть. На улице, как очевидно, весьма неприятно в любое время года. Однако по делам или на рынок за продуктами ходить все равно надо. Если вы решите отправиться на городской базар, например, в Барнауле, то улицы города покажутся вам райским местом.

«24 июля Барнаульская городская врачебно-санитарная комиссия после инспекции зафиксировала, что рынок, находящийся на Соборной площади, работает в крайне антисанитарных условиях, — говорит историк. — Нет навесов над прилавками, из-за отсутствия воды столы, на которых продают мясо или молочные продукты, не вытираются, а овощами торгуют прямо с земли. Во время дождя базар превращается в болото, и брызги грязи оседают на продуктах. Остатки еды с удовольствием подбирают крысы и собаки».

Что купить?

Впрочем, если вам захочется поесть, то придется что-то покупать. Главное — чтобы хватило денег, или чтобы время вашей экскурсии попало на июнь 1918 года, когда объявленная после свержения советской власти свобода торговли поспособствовала увеличению подвоза продуктов и снижению цен. Дальше всё стало хуже, ведь продовольственного изобилия надолго не хватило, а цены буквально взмыли вверх, да там и остались. Промышленные товары вскоре последовали тем же курсом. Начался дефицит.

Каждый справлялся с этим, как мог. Население, осознавшее, что можно обогатиться, покупая дешевле и продавая дороже, ударилось в спекуляцию. «Главным местом сибирских городов стали «толкучки», — комментирует Владислав Кокоулин. — Там люди продавали все, что только можно было продать. Дефицит товаров и шанс на призрачное обогащение разбудили просто невиданную энергию обывателей, причем изготовители и продавцы не брезговали и мошенничеством». Историк приводит примеры: «В Барнауле действовала тайная колбасная мастерская (и кто знает, из чего были эти колбасы). В Петропавловске гробокопатели «реализовывали» уже использованные гробы, в Красноярске — цветы с могил, а в Иркутске — вещи из бурятских погребений».

Ну хорошо — к счастью, нам не нужны ни гробы, ни цветы, — мы хотим лишь чего-нибудь поесть, и даже деньги у нас имеются, хорошо припрятанные, ибо преступность на «толкучках» не дремлет. Тем не менее, следует быть предельно осторожными: например, можно купить сливочное масло, куда для веса добавлено свиное сало, или гуся, вымоченного в воде для веса (хотя последнее — дело для нас привычное). Неприятно, конечно, но не так, как, например, толченый кирпич в чае, соленое мясо из гнилья или «свежее» — из скотомогильников, либо измельченный и разбавленный водой мел в качестве молока.

Где жить?

Даже если вам удалось купить не сильно накачанного водой гуся, немного корнеплодов и вполне годного топленого масла, всю эту снедь надо еще и приготовить. Так как вы — не местный житель, для этого нужно снять где-то угол или комнату в гостинице, а также запасти дров.

Начнем с того, что в связи с огромным наплывом беженцев просто так обзавестись жильем не получится. «Люди двигались из центра страны на окраины, — говорит Владислав Кокоулин. — Их гнали на восток экономические обстоятельства, голод, нестабильность жизни и военные действия. Кроме того, к этому потоку добавлялись крестьяне и вооруженные дезертиры. Многие оседали в сибирских городах».

Квартира вам точно не светит — либо не по карману, либо вы просто ее не найдете, ведь домовладельцу выгоднее сдать каждый угол, чем все жилье целиком. Историк цитирует газету «Народная Сибирь»: «Все крупные центры, как Томск, Омск, Новониколаевск и другие в буквальном смысле стонут под давлением жилищной нужды… За «угол» платят до 25 рублей, причем хозяева комнаты обыкновенно страшно притесняют своих квартирантов».

Еще одной проблемой было найденное жилье удержать. Если вы рассчитываете остаться подольше, то наше вам сочувствие: квартиры и комнаты реквизировали под воинский постой или же просто выселяли из них людей. В Омске, столице Верховного правителя, беженцы дошли до того, что изрыли весь берег Иртыша, строя землянки, а в Новониколаевске по окраинам города выросли кварталы самостроя.

Если говорить о дровах, то тут все тоже в русле общей тенденции: цены на них взлетели неимоверно, это повлекло за собой проблемы с возможностью просто согреться, затопив печь, и что-либо приготовить. Словом, о спокойном вечере с аппетитным гусиком под рюмку чего-нибудь горячительного придется забыть.

Кстати, что касается алкоголя. Находясь в тогдашней Сибири, вы можете даже не пытаться найти такие вещи как вино и даже пиво. Самогон — вот альфа и омега любого, от периодически употребляющего до горького пропойцы. «Гнали много, гнали повсеместно, — комментирует Владислав Кокоулин. — До своего свержения летом 1918 года советская власть с периодическим успехом вела борьбу с самогонкой, но после нелегальное винокурение приобрело прежний, поистине широчайший размах».

Где провести вечер?

Если вы крепкий орешек, если вас не отпугнули все вышеописанные прелести, и вы решили посмотреть на другие аспекты жизни среднестатистического обывателя сибирских городов того периода, то вот вам немного о культурном досуге.

Днем, при наличии времени (а оно, в основном, тратится на поиски работы либо стояние в очередях), вы можете увидеть парады войск местных гарнизонов Белой армии и иностранных частей, а также крестные ходы. Не интересуетесь? Тогда, с пользой потратив день, дождитесь вечера и идите в театр, но не ожидайте особенной художественности или качественной пищи духовной.

«В основном шли развлекательные программы, — рассказывает Владислав Кокоулин, — без изысков, но зато приближенные к народным вкусам и подчас даже с эротическим уклоном. Периодически выступали с «гастролями» столичные куплетисты и рассказчики». Кинематограф тоже не отставал. Газета «Сибирская жизнь» (историк приводит цитату оттуда) с сожалением констатировала: «Нет в Новониколаевске ни культурно-просветительных организаций, ни научных кружков, ни обществ, преследующих просветительно-общественные цели. Не существует также для обывателя никаких разумно-эстетических развлечений». Зато, как говорит то же издание, новониколаевская молодежь очень любит танцы. Это для вас хорошая новость!

Кто меня убережет?

Практически никто. Поэтому, отправляясь на вечерние танцы или в театр, не забудьте о собственной безопасности. Помните, что вокруг полыхает Гражданская война, соответственно, в городах масса людей с оружием. Плюс к ним — голодные беженцы, дезертиры, а также преступные элементы различных калибров. Если добавить к этому уравнению либо недостаточную работу правоохранительных органов, либо её отсутствие и широчайшую доступность самогона, то итог будет печальным. Так что будьте крайне осторожны: в самом лучшем и счастливом случае все будет хорошо. В случае чуть похуже вас просто ограбят. Будет совсем плохо, если при этом либо побьют, либо убьют.

Как лечиться?

Еще одно из самых тонких мест тогдашней жизни — болезни и медицина. Было бы хорошо, если бы вы в вашем путешествии не подхватили, например, брюшной либо сыпной тиф, холеру, дизентерию, скарлатину или оспу. Способствовали этим эпидемиям, конечно, антисанитария, скученность и плохое питание — однако зачастую даже элементарная врачебная помощь была недоступна. Разруха, отсутствие внятного руководства, теснота в палатах, нищета и дефицит медикаментов, инструментов и перевязочных материалов, увы, не могли не повлиять на возможность лечить. Как говорит Владислав Кокоулин, ссылаясь на доклад о состоянии земской медицины, сделанный на II очередном уездном земском собрании Новониколаевского уезда, в больничных зданиях и заразные, и обычные больные помещались в одном отделении. В первую же очередь не хватало врачей.

«Колчаковская власть не могла справиться с эпидемиями, — отмечает историк. — И задержись она еще на год, сибирские города просто бы обезлюдели. Дело даже не в характере или демократизме власти — в восприятии сибирского обывателя того времени советская власть ничем не отличалась от колчаковской, а во многом была хуже — она не останавливалась перед самими крутыми мерами. Для обычных жителей советский комиссар был более грозной фигурой, чем колчаковский милиционер, люди уже с ностальгией вспоминали царских полицмейстеров и относительную свободу при последнем императоре. Однако крутые меры, которые обитатели городов воспринимали очень болезненно, всё-таки спасли их летом 1920 года от смертельных эпидемий».

…Из нашей краткой экскурсии по прошлому может показаться, что все было очень-очень плохо и безнадежно: грязно, бедно, голодно, бесприютно и просто опасно. Причем мы не коснулись таких явлений как тотальная безработица (работы либо нет, либо она просто не оплачивается), непонятная ситуация с деньгами (керенки? рубли? царские червонцы?) — и множества более мелких, но все-таки неприятных вещей. Однако хочется закончить на оптимистической ноте: в период колчаковской диктатуры не прекращали работу томские вузы. Профессора оказались в сложной финансовой ситуации (зарплата становилась всё меньше и меньше в номинальном выражении, и на неё всё реже можно было купить что-то из-за дефицита продуктов и товаров), в общежитиях не было дров, в лабораториях — реактивов и оборудования, но, тем не менее, учебный процесс продолжался. Так же, как продолжалась жизнь.

Екатерина Пустолякова

Фото из презентации Владислава Кокоулина