Гибель броненосца «петропавловск»

Броненосец, изменивший Россию

В Желтом море членами совместной российско-китайской экспедиции на глубине 34 метров найдены остатки корпуса царского броненосца «Петропавловск». Броненосец, являвшийся флагманом 1-й Тихоокеанской эскадры, подорвался на минах и затонул во время Русско-японской войны 1904-1905 годов. Вместе с кораблем погибли вице-адмирал Степан Макаров, знаменитый художник-баталист Василий Верещагин, сотни офицеров и матросов. Некоторые историки полагают, что если бы не гибель «Петропавловска», то русская история могла бы пойти по совершенно иному пути…

Поднимать останки корабля не собираются — за более чем столетнее лежание на грунте от него мало что осталось. Во время Второй мировой войны японцы поднимали части его броневой обшивки для переплавки. Тем не менее очистить останки, точнее, остов корпуса от ила было бы неплохо — тем более, это будет еще одним способом убедиться, что это именно «Петропавловск», а не какой-либо иной корабль.

Так или иначе, 70-метровый корпус лишь на два метра возвышается над донным илом. По словам участников экспедиции, работы на предполагаемом месте обнаружения броненосца «Петропавловск» могут быть продолжены «не ранее чем через год». Но уже сейчас можно считать место гибели корабля местом для отдания полагающихся у моряков воинских почестей.

Как сообщают многочисленные интернет-источники, экспедиция по установлению точного места гибели броненосца стала возможна благодаря спонсорской поддержке компании «НК «Роснефть». С китайской стороны участниками проекта стали Государственный центр по охране подводного культурного наследия и Государственный музей Китая, с привлечением подразделений Военно-морских сил НОАК. Поисковые работы в Желтом море продолжались с 21 октября по 6 ноября, однако подготовка к экспедиции заняла около четырех лет. Большую помощь поисковикам оказало Министерство иностранных дел России и лично глава российской дипломатии Сергей Лавров.

Следует заметить, что попытки отыскать «Петропавловск» предпринимались уже давно, с 1909 года. Японским водолазам удалось несколько раз проникнуть в корпус судна (они искали, в первую очередь, судовую кассу). Нашли они ее или нет — неизвестно, однако им удалось обнаружить тело помошника С.О. Макарова, контр-адмирала Моласа (он так и не успел покинуть свою каюту), останки пяти матросов и пальто адмирала Макарова. В.П. Моллас был впоследствии торжественно похоронен в Петербурге, матросы — на русском кладбище Порт-Артура. Что касается пальто, то, исследовав повреждения ткани, японские эксперты пришли к выводу, что в момент взрыва адмирал получил перелом верхней части позвоночника, поэтому шансов на спасение у него не было никаких. Само тело Макарова так и не нашли (хотя сообщения о том, что это случилось, неоднократно появлялись в русской и европейской прессе, однако японцы опровергали эти домыслы).

В 1913 году японцы прекратили работы по обследованию «Петропавловска». Вскоре он был окончательно потерян — к сожалению, водолазы не записали в журнале погружений координаты затонувшего броненосца. Вновь попытались найти его лишь во второй половине XX столетия, однако тогда поиски не принесли результатов. И лишь научно-поисковой экспедиции Тихоокеанского флота, которая начала свою работу в 2008 году, посчастливилось вновь обнаружить корпус «Петропавловска».

Ну что ж, стоит поблагодарить всех, кто принимал участие в этом святом деле. Броненосец «Петропавловск» — это тот корабль, без которого невозможно представить себе всю динамику истории России. Некоторые историки считают, что если бы не трагическая случайность, если бы не та злополучная мина, то вся история нашей страны могла бы сложиться иначе, чем мы ее видим сейчас.

Эскадренный броненосец «Петропавловск» — корабль российского императорского флота типа «Полтава»времен русско-японской войны. «Петропавловск» являлся флагманом 1-й Тихоокеанской эскадры и участвовал в боях с японским флотом. 31 марта (по старому стилю) 1904 года броненосец подорвался на японских минах вблизи Порт-Артура и затонул.

Гибель корабля и потеря находившегося на нем вице-адмирала Макарова стали трагедией для русского флота. Корабль ушел под воду за 110 секунд, удалось спасти лишь около 80 человек. Останки броненосца стали местом упокоения для более чем 600 матросов, 28 корабельных и штабных офицеров.

Начало строительства броненосца «Петропавловск»

Броненосец «Петропавловск» был заложен на Галерном островке в Санкт-Петербурге 7 мая 1892 года в торжественной обстановке в присутствии императора Александра III. Интересно, что официально закладка четырех броненосцев (кроме серии однотипных кораблей типа «Полтава», закладывался и одиночный «Сисой Великий») была проведена в один день; фактически же работы начались раньше. В частности, строительство «Петропавловска» было начато 19 марта того же года. Руководить строительством нового броненосца было поручено инженерам Шведову и Андрущенко.

Стапельный период корабля занял более двух лет. 28 октября 1894 года броненосец был спущен на воду. Окончательная достройка корабля затянулась из-за задержек с поставкой брони и вооружения; полностью укомплектован «Петропавловск» был лишь к началу 1899 года. Казне броненосец обошелся в 9 225 309 рублей.

История, конечно, не знает сослагательного наклонения, но все-таки в этом случае некий анализ ситуации не помешает. Так вот, ход бесславной русско-японской войны вполне мог бы быть другим, не погибни «Петропавловск» недалеко от осажденного японцами Порт-Артура. Гибель адмирала Макарова привела не только к сдаче Порт-Артура, в котором воцарились пораженческие настроения, но и, в конечном счете, к поражению России в войне.

Как погиб броненосец «Петропавловск»

Как же произошла эта трагедия? Началось все с того, что в ночь на 31 марта 1904 года японским минным заградителем «Корю Мару», действовавшим под прикрытием четырех отрядов миноносцев, было произведено плановое минирование выхода на внешний рейд из гавани Порт-Артура. Интересно, что этот японский отряд был обнаружен дозорными судами, но не атакован, поскольку адмирал Макаров посчитал, что подозрительные корабли — русские миноносцы, направленные им в дозор. Так гениальным флотоводцем была совершена первая ошибка, которая привела к трагедии.

Позже несколько японских судов на рассвете атаковали русский дозорный миноносец «Страшный», который в темноте, приняв их за миноносцы своего отряда, присоединился к ним, но был опознан. После недолгого боя «Страшный» был потоплен. Вышедший ему на помощь броненосный крейсер «Баян» также был обстрелян японскими судами и, подняв из воды пять матросов, уцелевших из экипажа погибшего миноносца, полным ходом направился в базу.

И тут адмирал Макаров совершил вторую ошибку — он повел броненосцы «Петропавловск», «Полтава» и четыре крейсера к месту гибели «Страшного», стремясь поквитаться с японцами. Но при этом Макаров не отдал приказ протралить путь, а также не выслал ни одного судна в разведку. Интересно, что в первый раз русские корабли успешно прошли над минным полем — однако это объясняется тем, что японские мины обладали замедленным действием, они срабатывали лишь через несколько часов после их постановки (это делалось для того, чтобы свои корабли могли благополучно уйти из зоны минирования).

Увидев противника, «Петропавловск» открыл огонь по японским крейсерам. Однако японцы не приняли боя и поспешно отступили на восток, где вскоре показались главные силы их флота. Русский отряд повернул к Порт-Артуру, где к нему присоединились броненосцы «Победа» и «Пересвет». В этот момент адмирал Макаров совершил третью ошибку — он отдал приказ идти на сближение с противником и направил корабли прямо на минное поле.

В 9:43 в носовой части корабляс правого борта раздался взрыв, пришедшийся на район носовой башни главного калибра. Но это было еще не страшно — как показывал опыт, броненосцы типа «Петропавловск» могли выдержать это, оставшись на плаву. Хуже было то, что сразу же сдетонировал боезапас корабля, среди которого было несколько торпед, находившихся рядом с местом контакта с миной. В итоге силой взрыва были сброшены за борт носовая 305-милиметровая орудийная башня, дымовые трубы и кожухи. Обрушившаяся фок-мачта разворотила командирский и ходовой мостики. Через минуту броненосец погрузился в воду носовой частью.

Далее последовал взрыв котлов, который окончательно «добил» корабль, — «Петропавловск», разломившись на две части, ушел под воду. Вице-адмирал С.О. Макаров погиб вместе с десятью штабными офицерами, включая начальника штаба контр-адмирала М.П. Моласа, 18 корабельными офицерами, 652 матросами и известным художником-баталистом В.В. Верещагиным, делавшим наброски для будущих картин во время похода.

Справедливости ради, следует заметить, что именно поспешность принятия решений адмиралом Макаровым о том, что надо дать бой зарвавшемуся противнику, и явилась причиной гибели корабля, его экипажа и самого командующего. И объясняется она не столько взрывным характером адмирала, сколько тем, что, несмотря на огромные познания в теории морской войны и несомненный флотоводческий талант, Макаров большую часть жизни воевал на парусных судах, которыми было куда легче управлять. Именно для капитанов парусников была свойственна быстрота и стремительность в принятии решений (иначе можно было и нужный ветер пропустить), которая в данном случае привела к трагическим последствиям.

Один из свидетелей гибели «Петропавловска», морской офицер Владимир Семенов, так описывал свои впечатления от случившегося: «Ужасный день. Никогда, ни до того, ни после, в самых тяжелых условиях войны, не приходилось переживать такого чувства подавленности, такого гнета неотразимого сознания непоправимости разразившегося удара. Это было общее настроение».

Многие военные историки полагают, что, будь жив адмирал Макаров, герой русско-турецкой войны 1877-1878 годов, человек очень прямой, бескомпромиссный, предпочитающий дело придворным интригам, не случилось бы и позорного поражения русского флота в трагическом Цусимском сражении в мае 1905 года. Ведь тогда бы японцам пришлось иметь дело не со слабой эскадрой Рожественского, в которой было много устаревших кораблей, а экипажи состояли по большей части из запасных и новобранцев, а с объединенным флотом 1-й и 2-й Тихоокеанских эскадр. Это привело бы к тому, что соотношение сил в сражении было бы более выгодным для России. Несомненно также и то, что командовал бы русским флотом именно смелый, решительный и талантливый вице-адмирал Макаров, а не безграмотный, недалекий, трусливый, но приближенный к императору адмирал Рожественский (который, кстати, в отличие от Макарова, не пользовался популярностью среди своих подчиненных).

И ни у кого уже не вызывает сомнений, что именно позорное поражение в той совершенно не нужной никому войне спровоцировало и ускорило революцию 1905-1907 годов. Не погибни «Петропавловск» и адмирал Макаров, исход войны вполне мог быть и не пораженческим — исходя из возможностей тогдашней сухопутной армии, Россия, проигравшая войну на море (вспомните хотя бы ту же Цусиму), могла бы одержать победу на суше. Возникли бы тогда революционные настроения среди населения страны — еще вопрос вопросов…

Ну что ж, второй и решающий удар дореволюционной России нанесла уже Первая мировая война. Грянула революция — и теперь мы имеем ту историю, которую имеем…

Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен

Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.

Жертвы «Петропавловска». Великих адмирала и художника погубила халатность

13 апреля 1904 г. в двух с половиной милях от гавани Порт-Артура взорвался и затонул флагман 1-й эскадры русского Тихоокеанского флота: броненосец «Петропавловск». Погибли 650 человек, в том числе командующий эскадрой вице-адмирал Степан Осипович Макаров и известный художник Василий Васильевич Верещагин. Теперь, через 115 лет после трагедии, её причина ясна: халатность.

Судьба адмирала

Степан Макаров в российском флоте слыл человеком отчаянным. Ещё в лейтенантскую молодость он ходил против турецких кораблей в минные атаки. Сперва с шестовыми минами (крепилась на носу парового катера на длинной палке). Потом — с самодвижущимися, которые мы сейчас называем торпедами. К началу XX в. он был крайне популярен на флоте, особенно среди молодых офицеров. Именно из-за этого его назначили на Дальний Восток, чтобы возглавить войну, в которой «что-то пошло не так».

Макаров прибыл в Порт-Артур за 36 дней до гибели. Его стиль руководства все сразу же ощутили на себе. Адъютант адмирала впоследствии напишет об этих днях: «Часто у нас не было времени даже для еды или сна; и все же это была превосходная жизнь». Всего за один месяц его кипучей деятельности Тихоокеанская эскадра 6 раз выходила в Желтое море. А за все остальное время русско-японской войны — трижды.

Накануне гибели Макаров направил сыну Вадиму единственное письмо из Порт-Артура: «Душа моя в смятенье, чего я никогда не испытывал. Начинаю уже чего-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин Василий Васильевич что-то пытается объяснить, но сбивчиво, как все художники и поэты».

Конечно же, они хорошо знали друг друга, эти два бородача. Самый нетипичный русский адмирал и самый нетипичный русский художник приятельствовали еще с русско-турецкой войны.

Судьба баталиста

Василий Верещагин тоже имел право считаться военным моряком. В юности он окончил Морской кадетский корпус и даже получил первичное офицерское звание мичмана, однако быстро променял флотскую карьеру на стезю батального живописца. В 1868 г. он с натуры рисует осаду Бухары, находясь внутри цитадели. В 1877 г. на русско-турецкой войне получает ранение в бедро во время минной постановки на Дунае. В январе 1904 г., когда Япония объявила о разрыве дипломатических отношений с Россией, Верещагин снова собрался на войну, хотя ему было уже за шестьдесят.

Последнее письмо Верещагина домой датировано 12 апреля 1904 года: «Сейчас еду на адмиральский корабль „Петропавловск“, с которого вот уже три ночи ездил на сторожевое судно. Хочу поехать и сегодня. Вчера выходили в море, но неприятеля не видели. Я подбиваю Макарова пойти подальше, но не знаю, согласится ли».

В последний раз Верещагина видели живым утром следующего дня. Чудом уцелевший капитан первого ранга Николай Яковлев впоследствии вспоминал, что буквально за несколько секунд до взрыва «Петропавловска» он делал спешные зарисовки в полевом альбоме.

Судьба броненосца

Что произошло на внешнем рейде военно-морской базы Порт-Артур в 09:39 утра 13 апреля 1904 г., известно давно. Мичман Ренгартен, наблюдавший гибель «Петропавловска» с мостика шедшего следом броненосца «Полтава», описывал события так: «Под правой скулой „Петропавловска“ взорвалась мина, он сразу накренился и стал уходить носом в воду, над местом взрыва выкинуло громадное пламя и целую кучу дыма. После этого взрыва было слышно еще несколько. »

Причина того, что броненосец затонул всего за 2 минуты, кроется как раз в описанной мичманом серии взрывов: одна японская мина не отправила бы огромный корабль на дно так быстро.

Из воспоминаний председателя комиссии для производства расследования причин гибели эскадренного броненосца «Петропавловск», капитана I ранга Эдуарда Щенсновича: «Расследование установило, что „Петропавловск“ погиб от почти одновременного взрыва нескольких мин, поставленных ночью с 30 на 31 марта (по старому стилю — АиФ.ru) неприятелем на рейде Порт-Артура. Взрыв мины пришелся с правой стороны под отделением минного аппарата. Пироксилин в минах заграждения, лежавших в погребе около подводных минных аппаратов, детонировал, патронные погреба загорелись, и огонь стал распространяться по всему кораблю с поразительной силой».

На «Петропавловске» в момент гибели было 30 мин.

Кто виноват?

Картина трагедии представляется вполне ясной: детонация боекомплекта. А что насчет ее причин? Каким образом японские мины могли появиться под самым носом у русской эскадры?

Эти данные появились вскоре после окончания войны. Картина сложилась такая: 12 апреля японский минный заградитель «Кориу-мару» с миноносцами охранения вышли к Порт-Артуру. Над морем стоял туман, а это идеальная погода для постановки мин. Место для нее было выбрано по данным японской агентуры: эту точку русская эскадра проходила каждый раз во время выходов в море.

Сориентировавшись по русским прожекторам на берегу (дело было в двух с половиной милях от суши), японцы быстро сделали все, что было приказано. Русские наблюдатели засекли какое-то движение на рейде и даже доложили о нем Макарову. Но тот посчитал, что это возвращаются вышедшие ранее в набеговую операцию русские миноносцы.

Утром следующего дня на горизонте нарисовались главные силы японского флота. Именно они должны были выманить Макарова из гавани и подставить днища его кораблей под японские мины. К сожалению, это им удалось.

Русские броненосцы и крейсера стали выходить навстречу японцам: «Петропавловск», «Полтава», «Аскольд», «Баян», «Пересвет», «Победа», «Диана», «Новик». Слева на траверзе флагманского корабля шли минные крейсера «Гайдамак» и «Всадник». Проверить, чьи корабли ночью мельтешили на внешнем рейде и вернулись ли к местам якорной стоянки свои миноносцы, никто не удосужился. А они не вернулись. Приказать протралить рейд перед выходом эскадры тоже никому в голову не пришло.

Напороться на японскую мину мог любой корабль из русской кильватерной колонны. Но напоролся именно флагман и именно адмирал Макаров. Что вдвойне прискорбно, потому что именно он считается в России одним из пионеров минной войны на море.

Кто взорвал броненосец «Петропавловск»?

Одной из главных причин неудач России в войне 1904-1905 гг. с Японией стал теракт революционеров в Порт-Артуре. Об этом сенсационном открытии российских историков говорится в книге петербургского писателя Владимира Васильева «Судный день Порт-Артура», которая только что издана в городе на Неве. Это уже второе ее издание, причиной дополнительное версии книги стали новые факты, касающиеся трагической гибели флагманского корабля русской эскадры – броненосца «Петропавловск», на котором находился ее командующий, легендарный адмирал Степан Макаров.

До сих пор во всех энциклопедиях говорится, что причиной гибели корабля стала японская мина, на которой он будто бы подорвался. На самом же деле, о чем впервые говорится в книге, причина сильнейшего взрыва на броненосце, после чего он затонул, была совсем другая.

Как рассказал «Столетию» автор книги, об этом историческом открытии ему поведал петербургский ученый, доктор технических наук, почетный профессор Военно-морской академии Валерий Половинкин. В архивах были обнаружены две секретные японские телеграммы, которыми обменялись командующий японской эскадрой, адмирал Того и император Японии. Именно они и стали толчком для того, чтобы пересмотреть общепринятую ранее версию гибели броненосца.

Признание японцев

Вот текст поздравительной телеграммы, которую получил командующий японской эскадры адмирал Того из Токио сразу после гибели «Петропавловска»: «Микадо, священный император Японии, 33 год от Мейдзи, апреля 13 дня. Рескрипт вице-адмиралу Того Хейхатиро-сан: Всемилостивейше поздравляю Вас с большим успехом – потоплением флагманского корабля противника и гибелью адмирала враждебного нам русского флота. Наше благоволение к Вам остается неизменным».

А вот ответная телеграмма от Того в адрес императора: «Священному Императору Микадо – вице-адмирал Того, 33 год от Мейдзи, апреля 14 дня. На этот раз достигнутый под Порт-Артуром успех всецело не зависит от наших человеческих усилий, а лишь дарован нам молитвами нашего императора. Ваш верноподданный Хейхатиро».

О чем говорят эти документы? Ведь искренность ответной телеграммы командующего флотом Японии сомнений не вызывала. Адмирал Того, потомственный самурай, с хорошо развитым кодексом чести, не мог бы отрицать причастности к затоплению броненосца вражеского флота. Кроме того, были траурные шествия в Токио и траур на японских кораблях в Сасебо по адмиралу Макарову…

Все это говорит о том, что адмирал Того признал: не японцы потопили «Петропавловск», а этот их успех, который изменил ход войны и стал одной из главных причин неудачного для России исхода всей кампании против Японии, им «дарован молитвами императора».

Но если это была не японская мина, то отчего же тогда на флагманском корабле произошел взрыв такой чудовищной силы, после чего он сразу пошел на дно?

В течение почти трех лет в архиве писателя, говорится в предисловии к книге, появлялись новые факты, подтверждающие, выдвинутое им предположение. Каждый аргумент требовал тщательной проверки, несмотря на то, что это были выдержки из писем либо документов времен, исследуемых автором. Был и такой случай, когда тень подозрения пала на полковника Корпуса корабельных инженеров, известного конструктора Николая Николаевича Кутейникова, руководившего мастеровыми Балтийского завода, присланными из Петербурга в Порт-Артур для ремонта кораблей и в том числе броненосца «Петропавловск». Однако скоро выяснилось – ремонтировала подъемник возле первой артиллерийской башни во втором отсеке, рядом с боезапасом броненосца, другая бригада.

В подготовке дополнительного материала ко второму изданию романа «Судный день Порт-Артура» Владимиру Васильеву помог уже упомянутый Валерий Половинкин. Пополнившись новыми героями, увлекательными эпизодами, трагическими подробностями, раскрывающими изнанку Русско-японской войны, роман «Судный день Порт-Артура» получил вторую жизнь.

Русский броненосец, на котором погиб легендарный адмирал Макаров, не подорвался на японской мине, а его подорвали революционеры-террористы, жаждавшие поражения России в войне с Японией.

Но во времена СССР, когда революционеры изображались героями, все подобные факты тщательно скрывались.

Как это все было

Назначенный командующим русской эскадры, популярный в стране вице-адмирал Степан Макаров прибыл в Порт Артур и поднял свой флаг на броненосце «Петропавловск». Накануне командующий флотом решил провести ночной поиск в районе островов Элиот, и в случае обнаружения противника атаковать его торпедами. Вскоре после выхода в море миноносцы «Смелый» и «Страшный» отстали от своего отряда и действовали самостоятельно. Дойдя до Эллиота и не обнаружив там противника, отряд повернул обратно. Шесть кораблей благополучно вернулись в Порт-Артур. Отставший «Страшный» ночью наткнулся на один из отрядов японских миноносцев, прикрывавших постановку мин, и принял их за свои корабли, присоединившись к отряду. Японцы тоже приняли его за свой корабль, но когда на рассвете «Страшный» показал опознавательные сигналы, он был немедленно атакован и после непродолжительного боя потоплен. Вышедший на помощь миноносцу броненосный крейсер «Баян» также был обстрелян крейсерами противника и, подняв из воды 5 матросов, уцелевших из экипажа погибшего миноносца, полным ходом направился в базу. Не ожидая выхода всех кораблей, Макаров в 7 часов повёл броненосцы «Петропавловск», «Полтава» и четыре крейсера к месту гибели «Страшного», успешно миновав минное поле. «Петропавловск» открыл огонь по японским крейсерам; японцы отступили на восток, где вскоре показались главные силы их флота. Русский отряд повернул к Порт-Артуру.

На мачте «Петропавловска» взвился сигнал: «миноносцам войти в гавань», и он на малом ходу начал поворот вправо. В 9.43 в носовой части корабля с правого борта раздался взрыв в район носовой башни главного калибра. Боезапас в пороховом погребе сдетонировал. Силой нового мощного взрыва были сброшены за борт носовая 305-мм орудийная башня, дымовые трубы и кожухи. Обрушившаяся фок-мачта разворотила командирский и ходовой мостики. Через минуту броненосец погрузился в воду носовой частью. Затем последовал еще и взрыв котлов, после которого «Петропавловск», разломившись на две части, стремительно ушёл под воду, увлекая за собой в пучину гибнувших моряков.

Вице-адмирал Макаров погиб вместе с 10 штабными офицерами, 17 или 18 корабельными офицерами, 620 или 652 матросами (данные о числе погибших в разных источниках отличаются), а также известным художником-баталистом Василием Верещагиным, делавшим наброски для будущих картин во время похода.

Сегодня историки считают, что гибель талантливого адмирала и трагедия «Петропавловска» привели не только к сдаче Порт-Артура, но, в конечном счете, к поражению России в войне.

Что в свою очередь стало первым шагом Российской империи на пути к краху, спровоцировав революцию 1905 года. Второй и решающий удар дореволюционной России нанесла уже Первая мировая война…

Ставка на «пятую колонну»

Готовясь к войне с Россией, Япония сделала ставку не только на свой флот, но и на проведение секретной операции по дестабилизации Российской империи изнутри. Помочь в этом, по мнению японцев, призваны были российские революционные и оппозиционные партии. На их финансирование Япония передала за почти полтора года войны не менее 1 млн иен (по современному курсу, более 40 млн долларов). Среди получателей японских «грантов», то есть тех, кто готов был заняться организацией массового вооруженного восстания в России, были эсеры, а также партии польских, финских и кавказских националистов, которые мечтали о развале империи.

Конкретный план действий возник после знакомства японского полковника Акаси Мотодзиро с финским «активистом» Конни Циллиакусом, который не скрывал, что жаждет поражения России, хотя Финляндия в составе империи пользовалась широкой автономией.

Январские события 1905 года в Петербурге возбудили революционеров, которым было нужно оружие. Первая его партия была приобретена в самом начале 1905 года на японские деньги: Циллиакус закупил в Гамбурге 6 тыс. «маузеровских пистолетов». Однако пароход «Джон Графтон», который их вез, налетел на каменистую отмель. Полностью выгрузили лишь взрывчатку, и 8 сентября корабль был взорван. Тогда на японские деньги был куплен пароход «Сириус», на котором находилось 8,5 тыс. винтовок Vetterli и от 1,2 до 2 млн патронов к ним. Преодолев Черное море, корабль прибыл к месту назначения – в район Поти.

В книге Васильева накануне своей гибели адмирал Макаров в разговоре с сослуживцами произносит такие слова: «Меня волнует борьба с вражеским шпионажем. На флоте и в армии царит удивительная беспечность и полное отсутствие бдительности. Японская агентура действует практически во всех структурах государственной власти России. Еще больший вред наносят откровенные предатели внутри самой империи. Воровство и предательство под различными лозунгами политической борьбы за освобождение русского народа разъедают страну изнутри. »

Урок нам сегодня

Васильев описывает в своем романе, как готовили и осуществили подрыв «Петропавловска» прибывшие в Порт-Артур члены бригады ремонтников, работавшие на броненосце, в составе которой были профессиональные революционеры задача которых состояла в том, что добиться поражения России в войне.

Ясно, что это во многом – плод воображения писателя. Однако есть факты, которые подтверждают высказанную в книге версию – огромный броненосец никак не мог погибнуть от взрыва одной мины. Для этого нужны было два или три подрывных заряда вместе, а по две или по три мины японцы никогда не ставили, да и обнаруженная в архивах телеграмма Того в адрес Микадо подтверждала, что это было не их рук дело…

Конечно, история с гибелью «Петропавловска» – дела давно минувших дней. Однако есть много свидетельств о той предательской роли, которую сыграли в истории России подрывные действия революционеров, готовых для осуществления своих целей на любые преступления.

Это должно служить для нас уроком и сегодня…

Гибель Петропавловска ч. 19

Вспоминая о гибели адмирала С.О. Макарова, капитан 1-го ранга Н. В. Иениш писал:
«Командиры, за исключением Шенсновича, Яковлева, Эссена и Вирена были мало подготовлены к боевой обстановке. Двое из них уже подлежали смене.
Все заботы о порте и морском фронте, об организации всего, лежали на С.О. Макарове.
Все ждали приказаний и никто ничего не предлагал, из тех именно, кого это прямо касалось. В штабе, кроме Мякишева и Коробицына, никто Артура не знал. Настоящего начальника оперативной части не было. Великий Князь Кирилл, занимавший эту должность, не был к ней подготовлен. Макаров был сам себе Начальником оперативной части с помощником Кедровым, но последний, несмотря на острую мысль, не знал ни Востока, ни Артура, ни кораблей, не имел практики и был всё же слишком молод для роли, которую он играл; правда, что он часто прибегал к Мякишеву, как и Макаров, но у Мякишева были и другие заботы. Нужно было всё переорганизовать, что значительно хлопотливее, чем организовывать. Ко всему — внешние сношения, подчас нелегкие и раздражающие. Необходимость лично появиться там, где, при других условиях, можно было бы положиться на подчиненных.
Нужен был громадный опыт Макарова и его выносливость, чтобы нести всё это на своих плечах.
Мое совершенно определенное мнение, что в этот день Макаров совершил, быть может, упущение, временно забыв, но не ошибку или, тем более, глупость.
Этот эпизод войны вызвал нескончаемые толки и принял такие размеры только благодаря тому, что с потерей Макарова весь русский флот оказался потерянным.
Никакие акты личного самоотвержения и подвиги храбрости не могли заменить напряженную работу непрерывной подготовки к войне».

Надо бы кратко остановиться на фигуре великого князя Кирилла Владимировича.
Волею судеб он оказался (уже после 1917 года, в эмиграции) «претендентом на престол Российской империи».
Расплодившиеся нынче фанатичные монархисты стали усиленно лепить из него чуть ли не «святого», замалчивая его крайне двусмысленное поведение в Феврале 1917 года (когда он появился у Госдумы с красным бантом на груди и во главе своего Гвардейского флотского экипажа).
Он тогда был первым из семьи Романовых, кто публично «встал на сторону народа».
Зато усиленно раздувается его «участие в обороне Порт-Артура» и его «чудесное спасение» во время гибели броненосца «Петропавловск».

Вот что об этом пишет Ю. В. Дискант в книге «Порт-Артур, 1904»:
«27 марта штаб эскадры увеличился на двух человек — великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата царя, который стал начальником военно-морского отдела (оперативного), и полковника А. Агапеева, начальника войскового отдела (взаимодействие с сухопутными войсками).
Великий князь, хотя и служил с юности на флоте (имел звание капитана второго ранга), особыми способностями не отличался, а прославился в другой области: был неисправимым кутилой и гулякой. На свои попойки он созывал офицеров с эскадр, в которых служил, внося тем самым хаос в ход армейской жизни. Макаров принял его назначение как Божью кару и месть наместника, хотя и надеялся, что князь поможет ему продвинуть некоторые проекты, так как имеет возможность обращаться непосредственно к царю, минуя министра флота.

Пасхальные православные праздники в Порт-Артуре великий князь «отметил» трехдневным банкетом с участием большинства офицеров эскадры.
Макаров смолчал, однако ограничил увольнения на берег, а в последний день праздников, 11 апреля, вывел всю эскадру (в пятый раз) в море (5 броненосцев, 4 крейсера, 2 торпедных крейсера и 13 эскадренных миноносцев) для обучения маневрированию, а отчасти и для протрезвления».

Собственное участие в.к. Кирилла в войне исчерпывается ОДНИМ эпизодом: его выходом (вместе со всем штабом Макарова) на «Петропавловске» в море в тот самый день, когда броненосец подорвался на японской мине и погиб:
«Когда «Петропавловск» находился в 3 милях от Золотой горы, он в 9.43 задел носовой частью поставленную ночью японскую мину. После того как она взорвалась, сдетонировали боеприпасы носовой башни орудий калибра 305 мм, затем последовал взрыв 15–18 мин, находившихся на минном складе, а затем взорвались главные паровые котлы. Это решило судьбу броненосца, который через две минуты затонул вместе с вице-адмиралом Макаровым, его штабом и большей частью экипажа (30 офицеров, 632 унтер-офицера и матроса, в том числе и находившийся на борту известный художник-баталист Василий Верещагин). Спасти удалось лишь 7 офицеров и 72 матроса, в числе спасенных был и великий князь Кирилл Владимирович».

Вот что вспоминал о гибели «Петропавловска» В.И. Семёнов, старший офицер «Дианы»:
«Здесь, стоя у правой шестидюймовки носового плутонга, я отдавал обычные распоряжения старшему боцману, когда глухой, раскатистый удар заставил вздрогнуть не только меня, но и весь крейсер. Словно где-то близко хватили из двенадцатидюймовки. Я с недоумением оглянулся. Удар повторился еще грознее. Что такое. — «Петропавловск!» «Петропавловск. » — жалобно и беспомощно раздались кругом разрозненные, испуганные восклицания, заставившие меня сразу броситься к борту в предчувствии чего-то ужасного. — Я увидел гигантское облако бурого дыма (пироксилин, минный погреб — мелькнуло в мозгу) и в нем как-то нелепо, наклонно, повисшую в воздухе, не то летящую, не то падающую фок-мачту. Влево от этого облака видна была задняя часть броненосца, совсем такая же, как и всегда, словно там, на носу, ничего не случилось. Третий удар. Клубы белого пара, заслонившие бурый дым. — Котлы. — Корма броненосца вдруг стала подниматься так резко и круто, точно он тонул не носом, а переломившись посредине. На мгновение в воздухе мелькнули еще работавшие винты. Были ли новые взрывы? — не знаю. но мне казалось, что эта, единственно видимая за тучей дыма и пара, кормовая часть «Петропавловска» вдруг словно раскрылась, и ураган пламени хлынул из нее, как из кратера вулкана. Мне казалось, что даже несколько мгновений спустя после того, как скрылись под водой остатки броненосца, море еще выбрасывало это пламя.
Как старый штурман, привыкший точно записывать моменты, я, только что увидев взрыв, совершенно машинально вынул часы и отметил в книжке: «9 ч. 43 мин. Взрыв «Петропавловска» — а затем — «9 ч. 44 1/2 мин. — все кончено».

В 10 ч. 15 мин. утра «Пересвет» уже повернул на обратный курс, когда снова раздался глухой удар минного взрыва, и шедшая за ним «Победа» начала медленно крениться. «Пересвет» застопорил машины и бросился влево. Строй спутался. Эскадра сбилась в кучу. Внезапно, со всех сторон, загремели выстрелы. Среди беспорядочно столпившихся судов то тут, то там вздымались столбы брызг от падающих снарядов. Снаряды свистели над головой. Осколки шуршали в воздухе и звякали о борт. Наш крейсер тоже открыл какой-то бешеный огонь.
Я стоял на верхнем мостике со старшим артиллеристом.
Ошеломленные неожиданностью, мы переглянулись, словно не веря себе, словно пытаясь взаимно проверить свои впечатления.
Что такое? — спросил он.
Что? Паника. — ответил я.
Больше разговоров не было. Мы оба бросились вниз. На нижнем мостике, при входе в броневую рубку я увидел командира.
Почему стреляют?
Кто приказал?
Остановите! Они с ума сошли.
Кругом творилось что-то невообразимое. Крики: «Конец пришел! — Подводные лодки! — Всем пропадать! — Стреляй! — Спасайся. » покрывали гул канонады. Обезумевшие люди вытаскивали койки из помещений, отнимали друг у друга спасательные пояса. Готовились бросаться за борт.
— Дробь! Играй дробь! — не своим голосом ревел артиллерист, выволакивая за шиворот на крыло мостика штаб-горниста, забившегося куда-то в угол.
Неверный, дрожащий звук горна пронесся над крейсером.
— Как играешь? Глотку перехватило? — кричал я. — Еще! Труби без конца! Пока не услышат.
Звуки горна становились увереннее, но на них не обращали внимания.
Что-то громыхнуло между трубами. Впоследствии оказалось — свои же угостили нас снарядом, по счастью, разбившим только подъемные тали баркаса и не причинившим серьезного повреждения.
Я побежал по батареям.
— Господа офицеры! Не позволяйте стрелять! Гоните от пушек.
Но слова не действовали на комендоров, вцепившихся в свои орудия и досылавших снаряд за снарядом, без прицела, куда-то, какому-то невидимому врагу. Пришлось употреблять силу. И право странно, как грубым, физическим воздействием можно образумить людей, потерявших голову перед страхом смерти.
Порядок был скоро восстановлен. Пальба прекратилась.
Опомнившаяся команда с виноватым, смущенным видом торопливо укладывала по местам разбросанные койки и спасательные пояса, прибиралась у орудий. Некоторые робко и неуверенно пробовали заговаривать с офицерами, пытались оправдаться, объясняли, что «затмение» нашло. что кто-то «как крикнул, а за ним и все».
В кого ты стрелял? В кого? Кто тебе приказывал? — яростно наседал артиллерийский кондуктор на комендора, которого он только что силой оторвал от орудия.
Я — что ж. Видит Бог. кабы знать. обеспамятел — одно слово.
Ведь ты без малого по «Аскольду» жарил! Хорошо, коли пронесло. а то — не дай Бог.
Не корите, Иван Трофимыч, — сам знаю. что уж.
Без ложной скромности, считаю себя вправе отметить тот факт, что «Диана» была одним из первых кораблей, на которых прекратилась эта беспорядочная, паническая стрельба по воде и по воздуху. На многих других она продолжалась еще несколько минут.
Из числа судов эскадры одни стояли на месте, другие беспорядочно двигались в разных направлениях, куда-то ворочали, в тесноте ежеминутно угрожая друг другу столкновением.
Почему японцы не воспользовались этим моментом? Почему не атаковали нас. Лишь немногие могли бы отвечать им, тогда как они, сосредоточив свой огонь на центре нестройной кучи, которую представляла собою эскадра, били бы почти наверняка. Хорошо, что не догадались, или не решились, — это был бы полный разгром.
«Пересвет» поднял сигнал: «Войти в гавань, начиная с броненосцев».
Было 10 ч. 25 мин. утра».

Когда паника улеглась, были предприняты попытки найти С.О. Макарова. Однако в море было обнаружено только его адмиральское пальто.
(В 1911 году японские водолазы исследовали затонувший броненосец. Он лежал на глубине около 36 м, разломившийся на две части. Найденные останки моряков были захоронены на военном кладбище Порт-Артура, однако останки Макарова найдены не были).

Великий князь Кирилл Владимирович, получивший контузию и легкое ранение, уехал на поезде в Петербург на лечение. На этом его участие в войне и исчерпывается. Ему просто повезло. И очень жаль, что повезло тогда ему, а не тому же С.О. Макарову, который действительно мог бы изменить ход войны на море в лучшую для России сторону.

А что касается всяких «чудес», то их при подрыве «Петропавловска» хватало. Капитан 1-го ранга Н.В. Иениш вспоминал:
«Сообщаю три совершенно необычайных случая спасения при гибели «Петропавловска»:
1) Матрос, мирно сидевший в правом носовом гальюне под второй палубой и под которым находилась малярная каюта, оказался при взрыве в месте излома корпуса и был вымыт из него ворвавшимся вихревым потоком моря, получив предварительно в обе ягодицы хороший заряд красок, растатуировавших его на всю жизнь.
2) Помощник комендора, стоявший на крышке 12–дюймовой башни. Эта крышка была сорвана взрывом и брошена на высоту мачты. Спасшийся совершил с ней воздушный полет и упал в воду далеко от корабля.
3) Случай наиболее изумительный, принимая во внимание давление, которое должно было образоваться внутри башни, чтобы сорвать и бросить в пространство ее броневую крышку.
Комендор, находившийся в башне между двумя 12–дюймовыми орудиями, услышал взрыв, почувствовал какой–то горячий вихрь и очутился в следующее мгновение в воде.
На «Петропавловске» было не сто, как говорили, но 18 мин заграждений, т. е. столько, сколько можно было поставить с 2–х плотиков. Мины заграждения, в то время, составляли часть вооружения линейных кораблей. Никто никогда, ни в школе, ни на судах, о возможности детонации мокрого пироксилина в тех условиях, в которых это произошло, не говорил. Наоборот, все опыты в пороховых лабораториях подтверждали их безопасность: химики считали это установленным. Нужен был какой–нибудь несчастный случай, чтобы обратить внимание специалистов (химиков или офицеров) на опасность присутствия мин на судах. Судьбе угодно было, чтобы выбор этого случая пал на «Петропавловск» с его драгоценным грузом.
Уделом Макарова было погибнуть раньше, чем он мог перейти к активной борьбе. Он, вся деятельность которого в течение десяти последних лет его жизни проходила под девизом: «Помни войну!» — (эпиграф всех его печатных трудов по военно–морскому делу).
Я беру на себя смелость утверждать, что он был самым современным из всех адмиралов флотов всего мира, за исключением японского, что он оставлял далеко за собой остальных русских адмиралов».

Как видим, оценка подчинённого С.О. Макарова о его личности совпадает с мнением японского адмирала Х. Того о нашем адмирале.

Броненосец «Петропавловск» и мина, взорвавшая российскую империю

31 марта (13 апреля) 1904 года флагманский броненосец «Петропавловск» подорвался на японской мине на внешнем рейде Порт-Артура. Без никаких боестолкновений с противником погибло более шестисот моряков. Вместе с экипажем броненосца погибли командир Тихоокеанского флота Степан Макаров и художник-баталист Василий Верещагин. Парадоксально, что первый из погибших в своё время изобрёл пластырь, предотвращающий затопление корабля, получившего минную пробоину, а второй прославился своим пацифизмом.

Предпосылки катастрофы

Во время осады Порт-Артура японский флот выполнил ряд работ, обеспечивших блокаду русской крепости. Одним из важнейших элементов этой блокады стало минирование внешнего рейда Порт-Артура. Свободным от мин остался узкий проход. Минирование прошло в ночь на 31 августа. Японские миноносцы в темноте были приняты русские корабли, которые в ту же ночь выполняли боевое задание. По планам японского командования после минирования рейда на его внешней стороне должны были выстроиться японские корабли. Их присутствие должно было стать приманкой для русского флота. Русский флот при сближении с японским неизбежно нарвался бы на мины.

День гибели броненосца

Ранним утром 31 марта, находившийся в дозоре миноносец «Страшный» встретил японские миноносцы и был ими атакован и затоплен. Узнав об этом, адмирал Макаров приказал снарядить несколько кораблей и дать бой находившимся на рейде японским миноносцам. Первым из них на рейд выдвинулся флагманский броненосец «Петропавловск». Он взял курс прямо на поставленные японцами мины. В 9:43 корабль нашёл на мину. Через несколько минут «Петропавловск» раскололся надвое. Со следовавших за «Петропавловском» броненосцев «Пересвет» и «Победа» были спущены шлюпки, которые должны были подобрать оставшихся в живых членов экипажа. Из около 700 моряков, морских и штабных офицеров, находившихся на флагманском корабле в момент крушения, спаслись всего 60.

Гибель броненосца Петропавловск

Гибель Петропавловска ознаменовала перелом в обороне Порт-Артура. Смерть командующего флотом нанесла огромный урон русской армии. В Порт-Артуре не нашлось равного Макарову талантливого стратега. Кроме того, события 31 марта ознаменовали начало блокады крепости с моря, которая грозила быстрым истощением боеприпасов и продовольствия в Порт-Артуре.

Повествование о гибели «Петропавловска» было бы неполным без кратких биографических очерков знаменитых людей, погибших на броненосце.

Русско-японская война

Ночью 27 января 1904 г. броненосец «Петропавловск» вместе с остальными кораблями, входящими в состав Тихоокеанской эскадры, находился на рейде вблизи Порт-Артура. Внезапно русский флот был атакован японскими миноносцами, которые выпустили в его сторону 16 торпед. Как оказалось впоследствии, эскадра была совершенно не готова к такому повороту событий и не смогла эффективно отразить атаку противника.

В возникшей неразберихе, заключавшейся в том, что адмирал Спарк никак не мог поверить в то, что началась война с японцами, и почти в течение часа приказывал передавать сигналы с флагманского «Петропавловска» с требованием не открывать огонь. А в это время вражеские торпеды успели подбить российский крейсер «Паллада» и броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич».

К утру главные силы японцев, состоящие из девяти крейсеров и шести броненосцев, в число которых входили и корабли адмирала Х. Того, появились вблизи Порт-Артура. Они завязали бой с российской эскадрой, который длился не более 40 минут. После этого японцы отступили. Данный бой не принес существенных результатов ни одной из противоборствующих сторон, хотя несколько кораблей и получили повреждения. В их числе оказался и броненосец «Петропавловск». В него угодило несколько снарядов, однако они не нанесли большого урона, поэтому никак не повлияли на боеспособность судна.

Василий Верещагин

Василий Васильевич Верещагин родился в Череповце в 1842 году. С 18 лет он учился живописи, сначала в Петербурге, затем в Париже и на Кавказе. В 1867 году Верещагин стал штатным художником при Туркестанском генерал-губернаторе. По впечатлениям, полученным в Средней Азии, Верещагин написал «Туркестанскую серию» картин, показывающих ужасы войны. Позже художник путешествовал по Индии, Тибету и по странам Европы, а также бывал на Кубе, на Филиппинах и в Японии. Он также был очевидцем русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Основной темой его творчества оставалась бесчеловечность войны и трагедия человека, пострадавшего от неё. Верещагин прибыл в Порт-Артур по приглашению адмирала Макарова.

«Апофеоз войны» – наиболее известная картина Верещагина

Верещагин – баталист в творчестве и в жизни

Василий Васильевич Верещагин (14.10.1842–31.03.1905) – выдающийся русский художник-баталист. Родился в Череповце в семье помещика. Свое образование Василий начал в Петербургском морском кадетском корпусе, где и увлекся рисованием, проявив в нем большие способности. В 1858–1859 гг. на фрегате «Камчатка» и других кораблях посетил Данию, Францию, Англию. Блестяще окончив корпус, Верещагин, вопреки воле родителей, подал в отставку и поступил в Академию художеств. Возмущенный поступком сына, отец отказал ему в материальной помощи, однако Верещагин упорно продолжал заниматься живописью. Его первыми самостоятельными работами были многочисленные рисунки с изображением народных типов, бытовых сцен и пейзажей Кавказа.

Верещагин был неутомимым путешественником. Стремясь (по его собственным словам) «учиться на живой летописи истории міра», он ездил по России, на Кавказ, в Крым, на Дунай, в Западную Европу, дважды побывал в Туркестане (1867-1868, 1869-1870), два раза – в Индии (1874-1876, 1882). В 1877-1878 гг. участвовал в русско-турецкой войне на Балканах, в 1884 г. посетил Сирию и Палестину, в 1888-1889 и 1902 гг. США, в 1901 г. Филиппины, в 1902 г. Кубу, в 1903 г. Японию. Впечатления от поездок воплощались в больших циклах этюдов и картин.

Особо выделяются две его военных серии. В 1867 г. художник уехал в Туркестан, где в то время происходили военные действия по присоединению Средней Азии. Там художнику довелось не только стать свидетелем войны, но и ее непосредственным участником. В 1868 г. в составе русского гарнизона он оборонял Самаркандскую крепость от войск бухарского эмира, был награжден за храбрость и мужество Георгиевским крестом. Война, природа и быт Средней Азии отразились в большой серии впечатляющих картин.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. вновь привела его на фронт. Всей душой сочувствуя освободительной борьбе славян против турецкого ига, художник участвовал во многих боях. В одном из сражений он был тяжело ранен и едва не погиб. «Выполнить цель, которой я задался, — писал Верещагин, — дать обществу картину настоящей неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далека, а нужно самому все прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, болезни, раны. Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом, иначе картины мои будут не то».

Балканская серия картин Верещагина с безпримерной правдивостью воспроизводит будни войны, эпизоды сражений: тяжелые переходы Русской армии в горах, полевые перевязочные госпитали и сцены зверств турок. Среди наиболее известных из них: «На Шипке все спокойно» (1878–1879) и «Шипка-Шейново» (1878–1879).

С 1887 по 1901 гг. Верещагин работал над серией картин, посвященных Отечественной войне 1812 года, создав более двадцати полотен. Художник выразил народный характер войны и лишил Наполеона «пьедестала героя, на который он вознесен» (Наполеон в России, 1887-1900).

Русско-японская война застала Верещагина за работой над начатыми картинами; он все оставил и устремился на Дальний Восток, чтобы снова участвовать в боях и поведать о них в своих произведениях. Однако уже 31 марта 1904 г. Верещагин вместе с адмиралом С.О. Макаровым погиб на броненосце «Петропавловск», взорванном вражеской миной на рейде Порт-Артура.

Знаменитым символом Туркестанской серии В.В. Верещагина стала картина «Апофеоз войны» (1870-1871, Третьяковская галерея), изображающая груду черепов в пустыне; на раме надпись: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

Степан Осипович Макаров (27.12.1848–13.4.1904) – русский военно-морской деятель, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал (с 20.8.1896).

В 1865 г. окончил Мореходное училище в Николаевске-на-Амуре. Учёный и военно-морской теоретик, герой русско-турецкой войны 1877–1878, во время войны впервые в мiре успешно применил торпедное оружие, потопив турецкое сторожевое судно «Интибах», участник Ахал-текинской экспедиции (1880–1881),организовывавший доставку снабжения водным путем из Астрахани в Красноводск. Возглавлявший экспедицию генерал М.Д. Скобелев обменялся с ним георгиевскими крестами (обычай братания у георгиевских кавалеров).

Командовал пароходом «Тамань» (1881–1882), фрегатом «Князь Пожарский» (1885), корветом «Витязь»(1886–1889), на котором совершил кругосветное плавание. Макаров внёс значительный вклад в развитие отечественной океанографии, в том числе и аппаратных исследований Мiрового океана, им был сконструирован один из первых надёжных батометров.

Исполняющий должность главного инспектора морской артиллерии (1891–1894). На этом посту он изобрел новые наконечники к бронебойным снарядам (т.н. «макаровские колпачки»), которые повышали бронебойность снаряда.

Младший флагман Практической эскадры Балтийского моря (1894). Командующий эскадрой в Средиземном море (1894–1895), при угрозе войны с Японией (1895) перевёл корабли на Дальний Восток. Командующий Практической эскадрой Балтийского моря (1896–1898).

Макаров внес множество предложений по совершенствованию флота. В 1895 г. разработал русскую семафорную азбуку. Важной его разработкой была теория непотопляемости корабля. Один из инициаторов использования ледоколов для освоения Северного морского пути. Руководитель комиссии по составлению технического задания для строительства ледокола «Ермак», командуя которым в 1901 г. совершил экспедицию на Землю Франца-Иосифа.

Главный командир Кронштадтского порта, губернатор Кронштадта (1899–1904). В этом качестве составил за четыре дня до начала русско-японской войны записку с предупреждением о неизбежности скорого нападения японцев, равно как и о недостатках русской противоторпедной обороны. В начале войны назначен командующим Тихоокеанской эскадрой и 24 февраля прибыл в Порт-Артур. Руководил действиями кораблей при обороне Порт-Артура, погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на японской мине.

Сын Макаров Вадим Степанович (1891–1971), окончил Морской кадетский корпус, воевал у адмирала Колчака, жил эмигрантом в США.