Процесс зиновьева и каменева

«Большой террор». Как советская власть расправлялась с «врагами народа»

Ленинград в начале зимы 1934 года содрогнулся от громкого преступления. В здании Смольного в своем личном кабинете выстрелом в затылок был убит секретарь ЦК ВКП(б) Сергей Киров.

Жестокая расправа над руководителем ленинградской парторганизации дала возможность руководству СССР начать кровавую чистку, которую впоследствии назовут «Большим террором». Этот термин характеризует период наиболее массовых политических преследований. Согласно информации многих источников и документов, кампанию массового истребления людей организовал лично Иосиф Сталин, желавший уничтожить так называемых «врагов народа». «Большой террор» с 1936 по 1939 годы унес жизни около миллиона людей – их расстреливали и губили в лагерях.

В день расправы над Кировым, чье убийство вполне могло быть «бытовой» местью за супружескую измену, а не происками оппозиционного Сталину «троцкистско-зиновьевского центра», SPB.AIF.RU вспоминает известных личностей, не переживших этого кровавого времени.

Григорий Зиновьев

Российский революционер Григорий Зиновьев был одним из главных соратников Владимира Ленина и Иосифа Сталина. Вместе с вождем мирового пролетариата он скрывался в 1917 году от Временного правительства в Разливе.

Сталина же Зиновьев лично предлагал на должность генерального секретаря ЦК РКП(б) и вёл борьбу против Льва Троцкого.

Видного в то время государственного деятеля арестовали через несколько дней после убийства Кирова. Зиновьев проходил по Первому московскому процессу, также известному как «процесс 16-ти». Власть устроила показательный суд над группой бывших руководителей партии. Зиновьева, как и других членов процесса, обвиняли в заговоре и террористической деятельности. Еще будучи в ссылке, арестованный революционер писал Сталину, что готов доказать свою преданность и заслужить прощение. Он так и не был услышан.

Почти два года Зиновьев провел в Верхнеуральском изоляторе – 26 августа 1936 года его признали виновным и приговорили к расстрелу. Спустя два дня в здании Военной коллегии Верхового суда СССР приговор был приведен в исполнение. На казне в ту ночь присутствовали также впоследствии погибшие в результате репрессий глава НКВД Генрих Ягода, его заместитель Николай Ежов и начальник охраны Сталина Карл Паукер.

Лев Каменев

Партийный государственный деятель Лев Каменев сразу после Октябрьской революции был избран первым председателем Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК). Многие историки рассматривают эту должность как главу государства. Впрочем, главой ВЦИК он пробыли не долго – до 17 ноября 1917 года.

В дальнейшем он вместе с Зиновьевым ратовал за приход к власти Иосифа Сталина. Бок о бок со своим соратником он принял и приговор на Первом московском процессе по делу «Троцкистско-зиновьевского объединенного центра» в 1936 году.

Каменева также как и Зиновьева арестовали после убийства Кирова в декабре 1934 года. Революционеров признали виновными и приговорили к расстрелу в один день. Утверждается, что Зиновьев незадолго до смертной казни запаниковал, молил и пощаде и даже целовал ноги сотрудникам НКВД. При этом Каменев сохранял хладнокровие и посоветовал своему соратнику «принять смерть достойно». Обоих политических деятелей, попавших под «Большой террор», реабилитировали лишь в 1988 году за отсутствием состава преступления.

Николай Бухарин

Долгое время Николай Бухарин был близким другом Владимира Ленина, хотя и расходился с ним в некоторых взглядах на политику. Он был одним из тех, кто боролся против «троцкистской» левой оппозиции. После смерти Ленина ему удалось стать одним из влиятельнейших руководителей партии и государства. Бухарин был одним из тех, кто мог обращаться к Сталину на «ты» и называть его Кобой.

В дальнейшем у близкого друга Ленина были разногласия с центральной линией партии. Бухарин высказывал мнение, что курс Сталина на всеобщую коллективизацию и индустриализацию является «авантюристическим». Вождь лично признавался, что у них с товарищем расходятся политические взгляды, хотя еще несколько лет назад он помог главе государства разгромить находившегося в оппозиции Троцкого.

В ходе Первого московского процесса в 1936 году подсудимые дали показания на Бухарина, который якобы создал так называемый «правый блок». Тогда дело против него быстро закрыли, чтобы припомнить этот эпизод в январе 1937 года в ходе Второго московского процесса. Бухарина обвиняли в заговорщицкой деятельности. Как и все подозреваемые он признал свою вину и отчасти признался. В марте Бухарина признали виновным, отклонили ходатайство о помиловании, а затем расстреляли под Москвой.

Генрих Ягода

Один из руководителей советских органов государственной безопасности Генрих Ягода, лично присутствовавший при казнях времен «Большого террора», сам попал под колеса уничтожающей машины, запущенной Иосифом Сталиным. Перед началом репрессий он занимал пост Первого Народного комиссара внутренних дел СССР. Впоследствии документально было подтверждено, что в ходе расследований подчиненные Ягоды прибегали к пыткам и фабрикации дел.

В день убийства в Смольном, положившего начало «Большому террору», близкий соратник вождя был главой НКВД. Сам Ягода к тому моменту уже выступал против жестких карательных мер в политике страны и говорил в приватных беседах, что «пора перестать расстреливать людей».

В 1936 году Сталин охладел к верному подчиненному, о котором ещё совсем недавно отзывался только в теплых тонах, ведь именно под его руководством был учрежден ГУЛаг, а силами заключенных началось строительство Беломоро-Балтийского канала. Вождь снял Ягоду с поста наркома внутренних дел, а спустя некоторое время его арестовали.

Бывшего члена партии обвиняли в госизмене и даже в подготовке покушения на Сталина. Ягода был признан виновным и расстрелян 15 марта 1938 года в Лубянской тюрьме НКВД. 2 апреля 2015 года Верховный суд РФ принял решение не реабилитировать его.

Николай Ежов

Ежов сделал блестящую партийную карьеру и впервые познакомился с Иосифом Сталиным в 1930 году. Глава советского государства принял решение именно его поставить наркомом внутренних дел после снятия с должности Ягоды.

На новом посту Ежов продолжил дело предшественника – он осуществлял координацию репрессий против тех, кто подозревался в шпионаже и антисоветской деятельности. При нем продолжилась работа «Большого террора», в ходе которого проводились массовые аресты, «чистки» в партии и высылки. Ежов очень часто бывал в кабинете у Сталина, за год сообщив о 15 тысячах арестов.

В августе 1938 года в стране появился новый нарком внутренних дел – Лаврентий Берия. Это означало, что Ежов попал в опалу. Задолго до своего ареста он написал Сталину, что допустил вредительскую деятельность «врагов народа» в НКВД и прокуратуре.

Ежова арестовали 10 апреля 1939 года. Его дело вел лично Берия. Спустя несколько дней подозреваемый признался в своей гомосексуальной ориентации. Согласно обвинительному заключению, Ежов с сообщниками готовили государственный переворот. 4 февраля 1940 года уже экс-нарком органов внутренних дел был расстрелян. Верховный суд РФ не стал реабилитировать его.

Осип Мандельштам

Известного русского поэта Осипа Мандельштама опекал лично Николай Бухарин. В годы рассвета своего таланта, пусть и не признанного советской печатью, писатель совершает поступок, который стоил ему жизни.

В 1933 году он в присутствии полутора десятков человек решил прочесть свою антисталинскую эпиграмму под названием «Кремлевский горец».

«Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина.»

На автора донесли. Мандельштам был арестован в 1934 году и находился в ссылке до 1937 года. После его возвращения в Москву писателя арестовывают повторно. Итогом скитаний стала смерть. Мандельштам скончался в декабре 1938 года от брюшного тифа в пересыльном лагере во Владивостоке. До сих пор неизвестного даже место захоронения поэта.

Всеволод Мейерхольд

Известный советский театральный режиссер также попал под жернова «Большого террора». В 1920 году он возглавил созданный театр ГосТиМ, который первоначально именовался как «Театр РСФСР-I». Спустя несколько лет Мейерхольд получил звание народного артиста РСФСР, нередко выезжал на гастроли за рубеж.

В одной из поездок по Франции режиссер задержался. Его заподозрили в том, что возвращаться артист и вовсе не собирается. ГосТиМ почти расформировали, но Мейерхольд вовремя возвратился. Однако власть смотрела на него уже другими глазами.

В 1934 году Иосиф Сталин пожаловал в театр на спектакль «Дама с камелиями», главную роль в котором исполнила супруга режиссера Зинаида Райх. Постановка вождю не понравилась и на Мейрхольда обрушился шквал критики. Райх и вовсе написала Сталину, что он не разбирается в искусстве. В январе 1938 года театр был закрыт.

Спустя год Мейерхольда арестовали за участие в контрреволюционной деятельности. После пыток режиссер подписал нужные следствию показания и 1 февраля 1940 года его приговорили к расстрелу. На следующий день приговор был приведен в исполнение.

Бела Кун

В Петербурге именем этого политического деятеля и журналиста названа одна из улиц. Бела Кун известен тем, что в марте 1919 года провозгласил Венгерскую Советскую Республику, просуществовавшую 133 дня.

Через год после установления в Крыму советской власти он стал главой Крымского ревкома. На полуострове он непосредственно участвовал в массовых казнях, являясь также их организатором.

В ходе чисток «Большого террора» Бела Кун жил уже в Москве. До этого советское руководство вытаскивало его из рук властей Вены, где он был арестован за революционные действия.

В 1937 году политического деятеля обвинили в руководстве контрреволюционной террористической организацией. Иностранного коммуниста настолько изувечили и измучили пытками при допросе, что на нем уже не было живого места. В 1938 году Бела Кун был признан виновным и расстрелян. Его захоронили в полигоне «Коммунарка» под Москвой.

Начало Большого террора

29.08.2016 | Александров Кирилл, историк | №26-27 (415) 29.08.16

20 декабря 1936 года Сталин устроил прием по случаю очередной годовщины органов госбезопасности. В разгар званого вечера развеселившийся начальник отдела охраны ГУГБ НКВД комиссар госбезопасности 2-го ранга Карл Паукер устроил для вождя спектакль в лицах. Пьяный Паукер повис между двумя чекистами, изображая перепуганного Григория Зиновьева, которого волочили из камеры на расстрел. В какой-то момент Паукер упал на колени и, обхватив руками сапог одного из конвоиров, завопил под хохот собравшихся: «Пожалуйста… ради бога, товарищ… вызовите Иосифа Виссарионовича!» Сталин смеялся до колик. Затем по просьбе аудитории главный охранник НКВД повторил сцену «на бис». Возбужденные зрители ревели и стонали. Кульминация наступила, когда Паукер простер руки к потолку и закричал: «Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый!», после чего ухохотавшийся Сталин замахал рукой, показав, что выступление можно прекратить. Довольные гости бросились выпивать и закусывать за талантливых сотрудников. Праздничный вечер удался.

Спустя четыре месяца Паукера сняли с должности и арестовали. Еще через четыре месяца его расстреляли как «врага народа». У Сталина было специфическое чувство юмора.

Прелюдия 1937 года

На протяжении первой половины 1930-х годов в недрах сталинской юстиции фабриковались большие и малые судебные дела — «вредителей рабочего снабжения» и «Промпартии» (1930), ученых-микробиологов и ветеринаров (1930–1931), меньшевиков (1931), «Ленинградского центра», «Московского центра» (1934–1935), «Кремля» (1935) и прочие. Они служили пробными мероприятиями перед масштабными судебными спектаклями, предварявшими и сопровождавшими Большой террор 1937–1938 годов.

Сталинское государство контролировало цены, зарплаты, местожительство и перемещение, потребление и занятость советских людей. Оно распределяло материальные ресурсы и продовольствие — в зависимости от категории снабжения, полезности и стратификации трудящихся, устанавливало образовательный и культурный ценз, придавало догматам официальной идеологии черты веро-образности, побуждая население к вере в марксистско-ленинскую утопию. «Революция, которая проводилась во имя уничтожения классов, — резюмировал югославский коммунист Милован Джилас, — привела к неограниченной власти одного, нового класса. Все остальное — маскировка и иллюзия». Важную роль играло принуждение людей к выражению фиктивного энтузиазма и единомыслия при помощи ритуализированных церемоний, в том числе демонстраций, митингов, публичных покаяний, разоблачений и осуждений «врагов народа» и т.д. С помощью страха, лжи и лицемерия происходило невиданное в истории духовное растление огромного народа.

После поражения в драке на партийном Олимпе трусоватый Зиновьев капитулировал перед Сталиным задолго до своего ареста

Первый Московский процесс стал инструментом для организации всесоюзной мобилизационной кампании накануне «ежовщины», нуждавшейся в пропагандистской подготовке. Психология осажденной крепости и поиска замаскированных врагов должна была стать массовой. Кроме того, политические обвинения против «зиновьевцев» позволяли дискредитировать Льва Троцкого, обличавшего в эмиграции социализм сталинского типа. Летом 1936 года на Пиренейском полуострове вспыхнула гражданская война между «красными» и «белыми» испанцами. В борьбе с националистами троцкисты играли заметную роль, и компрометация Троцкого позволила бы уменьшить их влияние среди республиканцев в пользу коммунистов, ориентировавшихся на Москву.

Нарком внутренних дел СССР и генеральный комиссар госбезопасности Генрих Ягода не был в восторге от подготовки Московского процесса. Следы «зиновьевского подполья» по указанию Сталина рьяно искал Николай Ежов, не имевший тогда отношения к кадрам госбезопасности: он заведовал отделом руководящих партийных органов ЦК. Тот факт, что зимой 1936 года Ежов раскрыл «заговор» Троцкого, Каменева и Зиновьева, поразил сотрудников центрального аппарата НКВД, так как они не имели отношения к этому делу. Ведь в итоге следовал неизбежный вывод о непрофессионализме руководителей НКВД, прохлопавших существование законспирированного троцкистского центра. Недоумение усиливал тот факт, что Григорий Зиновьев и Лев Каменев долгое время находились под постоянным оперативным наблюдением, а после убийства Кирова содержались под стражей. Очевидно, что Ягода предчувствовал закат своей карьеры в связи с «троцкистско-зиновьевским» процессом, но противиться энергичному Ежову не мог, и чекисты включились в следственные мероприятия. Главную роль среди них играл начальник Секретно-политического отдела ГУГБ НКВД комиссар госбезопасности 2-го ранга Георгий Молчанов.

В основу сценария легли признательные показания трех арестантов: агента НКВД Валентина Ольберга (см. NT № 3 от 1 февраля 2016 года), преподававшего в Горьковском пединституте, и двух бывших участников внутрипартийной оппозиции — работника Наркомата земледелия Исаака Рейнгольда и Ричарда Пикеля, заведовавшего секретариатом Зиновьева в середине 1920-х годов. При этом Рейнгольд свято верил, что, участвуя в фабрикации дела о мифическом заговоре, он выполняет задание партии. В содержательном отношении показания выглядели стандартно: заговорщическая деятельность, убийство Кирова, подготовка покушений на руководителей ВКП(б), захват власти в СССР с целью «реставрации капитализма». Часть показаний чекисты сочиняли за подследственных, частью они были плодами совместного творчества. Теперь возникли основания для «изобличения» двух главных персонажей.

Сотрудничество с Ежовым Молчанову не помогло — Ежов им остался недоволен. В феврале 1937 года Молчанова арестовали и спустя восемь месяцев расстреляли.

Актеры: мотивы поведения

Близкий соратник Владимира Ленина и «легкомысленный женолюб» Зиновьев снискал известность в качестве партийного диктатора Петрограда-Ленинграда и руководителя Коминтерна в первые годы советской власти. Вместе с Каменевым он высказался против Октябрьского переворота, но затем попал в перечень революционных вождей, во многом благодаря своей кровожадности. В сентябре 1918 года Зиновьев заявил: «Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить — их надо уничтожить». Террор в красном Петрограде современники считали одним из самых жестоких, а социолог Питирим Сорокин назвал Зиновьева виновником истребления петроградской интеллигенции. После поражения в драке на партийном олимпе трусоватый Зиновьев капитулировал перед Сталиным задолго до своего ареста. «Лучшие люди передового колхозного крестьянства стремятся в Москву, в Кремль, стремятся повидать товарища Сталина, пощупать его глазами, а может быть, и руками», — сказал зимой 1934 года в своей покаянной речи бывший руководитель ленинградской оппозиции на XVII съезде партии.

Первый глава советского государства Лев Каменев выглядел более симпатичной фигурой. Из него бы мог получиться неплохой министр-социалист в демократическом государстве. Не порывая с Лениным, Каменев протестовал против однопартийного правительства и считался умеренным, «правым» революционером. По одной из версий, даже перед расстрелом он пытался сохранить достоинство, призывая Зиновьева прекратить истерику и вести себя прилично.

На протяжении весны и лета 1936 года следователи требовали от арестованных «разоружиться перед партией», оказывая на них непрерывное давление. По одному свидетельству, с началом лета в камерах Зиновьева и Каменева включили центральное отопление. Зиновьев, страдавший астмой, особенно плохо переносил жару. Наконец измученные заключенные пошли на сделку со Сталиным, пообещавшим им от имени Политбюро жизнь в обмен на участие в антитроцкистском спектакле. Гарантировались безопасность семьям и снисхождение к старым соратникам. Затем будущих подсудимых подлечили и подкормили.

На процесс чекисты вывели 16 человек: 11 бывших оппозиционеров и 5 немецких коммунистов, эмигрировавших в СССР в восторге от успехов социалистического строительства. Первым вменялись в вину организация и руководство террористическим подпольем, вторым — участие в подготовке терактов. Единственным подсудимым, пытавшимся сопротивляться судебному фарсу, стал Иван Смирнов — старый большевик, считавшийся одним из организаторов расстрела адмирала Александра Колчака зимой 1920 года.

Конец вождей

Процесс Военной коллегии Верховного суда СССР по делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» состоялся с 19 по 24 августа 1936 года в Октябрьском зале Дома Союзов. Председательствовал армвоенюрист Василий Ульрих — один из главных исполнителей сталинской репрессивной политики. Роль прокурора исполнял Андрей Вышинский.

Пропаганда вовсю использовала судебный спектакль и сфабрикованные «показания» подсудимых. Однако многие зарубежные газеты и наблюдатели все-таки выразили сомнения в существовании «террористического заговора» Троцкого, Каменева и Зиновьева. Наивные руководители II Интернационала и Международной федерации профсоюзов робко обратились в Москву с просьбой обеспечить права подсудимых, которые в ответ дружно отказались от адвокатов. Сенсационно прозвучали из уст подсудимых имена «правых» оппозиционеров во главе с главным редактором «Известий» Николаем Бухариным, якобы связанных с троцкистами. Один из них, Михаил Томский, заведовавший Госиздатом, узнав о показаниях подсудимых из газет, застрелился еще до конца процесса.

24 августа всех подсудимых приговорили к расстрелу. Вероятно, они рассчитывали, что у них есть 72 часа для подачи прошения о помиловании, но чекисты расстреляли осужденных ночью 25 августа. Затем пришел черед жен, детей и родственников. Страна погружалась в пучину истерики и сумасшествия.

Бывший троцкист и заместитель наркома тяжелой промышленности Юрий Пятаков в знак доказательства своей лояльности предложил Сталину и Ежову собственноручно расстрелять не только всех осужденных по процессу, но и свою бывшую жену Людмилу Дитятеву, арестованную летом 1936 года в качестве «заговорщицы». Бухарин, вернувшийся из отпуска, судорожно писал маршалу Климу Ворошилову 1 сентября: «Что расстреляли собак — страшно рад».

Пятакова расстреляли в НКВД через пять месяцев, Бухарина — через восемнадцать. С моральным и физическим концом вождей Октября наступала эпоха Большого террора.

«КРЕМЛЕВСКОЕ ДЕЛО» ЗИНОВЬЕВА — КАМЕНЕВА

«ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны как исключение применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый правильный метод».

Из закрытой директивы ЦК ВКП(б)

Существуют имена, не мыслимые одно без другого. Как физический закон Бойля-Мариотта, так и имена Григория Евсеевича Радомысльского (Зиновьева) и Льва Борисовича Розенфельда (Каменева) связаны в истории СССР неразрывно. Это были политические близнецы не только по возрасту (оба родились в 1883 году и погибли в 1936 году), но и по политическим взглядам. Оба были сподвижниками В. И. Ленина и «прославились» тем, что в 1917 году, накануне Октябрьского восстания, оба выступали категорически против захвата власти большевиками, о чем и заявили в прессе. За это Ленин назвал их «предателями». Это, впрочем, не помешало «близнецам» занимать видные посты в партийных и советских органах. Так, Зиновьев с декабря 1917 года был председателем Петроградского совета, именно на нем лежит ответственность за организацию массовых расстрелов невинных людей в годы «красного террора». Каменев с ноября 1917 года был председателем ВЦИК, а с 1917 по 1926 год председателем Моссовета. Примечательно, что после потери дееспособности В. И. Лениным именно он предложил назначить И. В. Сталина на пост генерального секретаря партии — пост тогда незначительный и связанный с рутинной бумажной работой, пост, которому только Сталин сумел придать истинный блеск. Впрочем, когда Сталин стал прибирать к рукам власть, не кто иной, как Каменев на XIV съезде партии в 1925 году осмелился открыто заявить:

«Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба… Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!» — после этого заявления Каменев был обречен, с этого мгновения его ждали подвалы Лубянки.

Он, как и Зиновьев, как и многие другие «пламенные ленинцы», не мог понять, что социалистическое государство не может не быть авторитарным, а сила авторитарного государства держится на непререкаемом авторитете именно вождя. В силу этих причин «ленинцы» первыми после уничтожения классовых врагов были обречены занять их места в концлагерях.

Зимой 1935 года органы НКВД арестовали в Москве большую группу сотрудников кремлевских учреждений. Им предъявили тягчайшее по тем временам обвинение в подготовке покушения на жизнь вождя. Организатором заговора назвали Л. Б. Каменева.

«Тов. И. В. Сталину.

Сейчас, 16 декабря в 19.50 вечера, группа чекистов явилась ко мне на квартиру и производит у меня обыск… Ни в чем, ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь Вам всем, что только может быть свято для большевика, клянусь Вам памятью Ленина. Я не могу себе и представить, что могло бы вызвать подозрение против меня. Умоляю Вас поверить этому честному слову. Потрясен до глубины души.

Обращение Зиновьева осталось без ответа.

В тот же вечер был арестован и Каменев. Он тоже пытался найти путь к чувствам товарища по партии, с которым некогда довелось провести не один день в далекой сибирской ссылке. Но тщетно.

В ходе расследования состав группы заговорщиков быстро расширялся. В сетях НКВД оказываются родственники, друзья, знакомые арестованных и даже случайные лица, имевшие несчастье встречаться с ними.

Всем этим людям приписывались связи с троцкистами и меньшевиками, белогвардейцами и монархистами, русскими эмигрантами и иностранной разведкой.

Дело получило глобальный размах. Средства массовой информации нагнетали невиданную истерию вокруг процесса. Теперь несчастным, обездоленным, полуголодным массам стало ясным, кто виновен во всех их бедах.

В первоначальном варианте обвинительного заключения отмечается, что Зиновьев и Каменев виновными себя не признали. Однако это обвинительное заключение к уголовному делу приобщено не было.

В ночь с 13 на 14 января 1935 года в подвалах Лубянки творилось нечто страшное, ибо на следующий день все обвиняемые дружно признали себя виновными по всем пунктам предъявленного обвинения, даже в убийстве Кирова. Обвинительное заключение было соответствующим образом исправлено.

15 января 1935 года в Ленинграде началось закрытое судебное разбирательство по делу «московского центра». Сохранилось свидетельство очевидца, что перед началом заседания следователь Рутковский обратился к подсудимому Каменеву со словами:

«Лев Борисович, вы мне верьте, вам будет сохранена жизнь, если вы на суде подтвердите свои показания».

Но Каменев ответил, что он ни в чем не виноват. Рутковский же продолжал настаивать:

«Учтите, вас будет слушать весь мир. Это нужно для мира». Первый суд приговорил «главного организатора и наиболее активного руководителя подпольной контрреволюционной группы» Зиновьева к 10 годам лишения свободы, «менее активного» члена «московского центра» Каменева к 5 годам. После оглашения обвинительного приговора по делу «московского центра» волна общественного возмущения происками «зиновьевцев» захлестнула всю страну. Эти настроения подогревало убийство Кирова, ответственность за которое прямо возлагалось на «зиновьевцев».

Сталину, однако, процесс показался недостаточно масштабным. И он дал указания привлечь к этому делу не только «зиновьевцев», но и «троцкистов». Так возник сценарий нового грандиозного процесса по делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра».

Из мест заключения были возвращены Каменев и Зиновьев, к ним добавили осужденных по делу «московского центра» «троцкистов» и недавно прибывших в СССР членов Компартии Германии.

К тому времени наиболее сломленным, падшим духом был основной обвиняемый — Зиновьев. Из тюремной камеры он писал отчаянные письма Сталину.

«В моей душе горит одно желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это… Я… подолгу пристально гляжу на Ваш и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я Ваш душой и телом, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».

Незадолго до суда по всем партийным организациям страны было разослано закрытое письмо ЦК ВКП (б) «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока». В нем прямо указывалось, что С. М. Киров был убит по решению «объединенного» центра этого блока. Кроме того, подчеркивалось, что «центр» «основной и главной задачей ставил убийство товарища Сталина, Ворошилова, Кагановича, Орджоникидзе, Жданова, Костора, Постышева». Как показывает сохранившийся в архиве ЦК КПСС рабочий экземпляр закрытого письма, эти фамилии были внесены в текст рукой Сталина. Судьба подсудимых была предрешена. 19 августа 1936 года Военная коллегия Верховного суда СССР приступила к открытому слушанию дела.

После оглашения обвинительного заключения прозвучал обязательный вопрос председательствующего к подсудимым: признают ли они себя виновными. Из 16 обвиненных вину признали 14, в том числе Зиновьев и Каменев. Они же призвали «нераскаявшихся» сознаться.

Читайте также Карта походов святослава

Полностью утратил самообладание Зиновьев. В первый же день процесса он принял на себя не только моральную и политическую, но и уголовную ответственность за убийство Кирова, подготовку других актов террора. Несколько большую стойкость в начале процесса проявил Каменев. Он, в частности, отверг попытки обвинения инкриминировать им «намерение физически устранить потенциальных свидетелей заговора». Однако в дальнейшем Каменев сдался. Чего стоит его заявление по поводу подготовки убийства Кирова.

«Я не знал, как практически шла эта подготовка, потому что практическое руководство по организации этого террористического акта осуществлял не я, а Зиновьев».

Между тем следствие не располагало даже какими бы то ни было фактическими доказательствами подготовки заговора — ножами, бомбами, револьверами. Поражало также количество неудач горе-террористов. Ни один из перечисленных на суде терактов не удался. Из последнего слова подсудимого Зиновьева: «Партия видела, куда мы идем, и предостерегала нас… Мой искаженный большевизм превратился в антибольшевизм, а через троцкизм я перешел к фашизму». Последнее слово Каменева:

«Какой бы ни был мой приговор, я заранее считаю его справедливым. Не оглядывайтесь назад. Идите вперед. Вместе с советским народом следуйте за Сталиным».

Наверное, они еще верили в справедливость, еще надеялись на снисхождение. После вечернего заседания 23 августа суд удалился на совещание. Оглашение приговора ожидалось к полудню следующего дня. Однако глубокой ночью подсудимые снова были доставлены в Октябрьский зал Дома Союзов. В 2 часа 30 минут Ульрих огласил приговор.

Все подсудимые признавались виновными по статье 58-8 (совершение террористического акта) и статье 58–11 (организация деятельности, направленная к совершению контрреволюционных преступлений) Уголовного кодекса РСФСР. Все приговаривались к расстрелу с конфискацией.

По закону осужденные к смертной казни имели право в течение 73 часов обратиться в Президиум ЦИК СССР с ходатайством о помиловании.

Первым поспешил воспользоваться этой возможностью Зиновьев.

«В Президиум ЦИК СССР.

О совершенных мною преступлениях против Партии и Советской Власти я сказал до конца пролетарскому суду.

Прошу мне верить, что врагом я больше не являюсь и остаток своих сил горячо желаю отдать социалистической родине.

Я прошу Президиум ЦИК СССР о помиловании меня.

Г. Зиновьев. 26 августа 36 года 4 часа 30 минут».

Несколько часов спустя поступило ходатайство Каменева. Оно написано предельно кратко; чувствуется, как непросто дались осужденному эти несколько строк. «Глубоко раскаиваюсь в тягчайших моих преступлениях перед пролетарской революцией, прошу, если Президиум не найдет это противоречащим будущему делу социализма, дела Ленина и Сталина, сохранить мне жизнь. Л. Каменев».

Президиум ЦИК проявил исключительную оперативность. Ходатайства осужденных по данному делу были рассмотрены немедленно. Ни одно из них удовлетворено не было. Приговор остался в силе.

Зиновьева люди Ягоды несли на расстрел на носилках. До последнего своего мгновения он просил свидания со Сталиным, молил о пощаде, валялся в ногах у конвоиров.

«Перестань же, Григорий, — промолвил Каменев — Умрем достойно».

Когда же пришло его последнее мгновение, Каменев не просил ни о чем и принял смерть молча.

Неужели он осознал, что его действительно настигла кара, как соучастника колоссального заговора против целой страны — России, — осуществленного 7 ноября 1917 года.

Первый Московский процесс

Первый московский процесс, официальное название — процесс «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», также известен как «процесс 16-ти» — первый из так называемых московских процессов, показательный суд над группой бывших руководителей партии, в прошлом активных участников оппозиции. Дело слушалось в Военной коллегии Верховного Суда СССР c 19 по 24 августа 1936 года. Основными обвиняемыми были Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. В 1988 году приговор был отменен, а все осужденные реабилитированы за отсутствием в их действиях состава преступления.

Содержание

Процесс и приговор

Следствие по делу велось с 5 января по 10 августа 1936 года под руководством Г. Г. Ягоды и Н. И. Ежова. Среди подследственных были осужденные в январе 1935 года по делу «Московского центра» и отбывавшие наказание Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. 15 августа 1936 года Прокуратура СССР известила о результатах следствия, проведенного НКВД и о предании суду группы заговорщиков и террористов [1] .

Дело о так называемом «Антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре» рассматривалось Военной коллегией Верховного суда СССР на открытом судебном заседании в Москве в Октябрьском зале Дома Союзов. 19 августа 1936 года Военная коллегия Верховного суда под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха в составе членов корвоенюриста И. О. Матулевича, диввоенюриста И. Т. Никитченко, диввоенюриста И. Т. Голякова при секретаре военюристе первого ранга А. Ф. Костюшко при участии прокурора А. Я. Вышинского приступила к рассмотрению дела.

Подсудимые составляли две не связанные между собой группы.

В одну группу входили известные большевики, участвовавшие в 1926—1927 гг. в «объединенной оппозиции»: [2]

Они обвинялись в том, что:

в соответствии с директивой Л. Д. Троцкого организовали объединенный троцкистско-зиновьевский террористический центр для совершения убийства руководителей ВКП(б) и Советского правительства;
подготовили и осуществили 1 декабря 1934 года через ленинградскую подпольную террористическую группу злодейское убийство Кирова;
создали ряд террористических групп, готовивших убийство И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова, А. А. Жданова, Л. М. Кагановича, Г. К. Орджоникидзе, С. В. Косиора, П. П. Постышева.

В другую группу входили 5 бывших членов Компартии Германии, эмигрировавших в СССР: [2] , некоторые из которых когда-то сочувствовали Левой оппозиции, другие были агентами НКВД [3] [4] .

Фриц-Давид (И.-Д. Круглянский)
В. П. Ольберг
К. Б. Берман-Юрин
М. И. Лурье
Н. Л. Лурье

Они обвинялись в том, что, будучи якобы членами подпольной троцкистско-зиновьевской террористической организации, являлись активными участниками подготовки убийства руководителей партии и правительства.

По мнению обвинения, осенью 1932 года подпольная троцкистская организация в СССР, выполняя указания Л. Д. Троцкого из-за границы, объединила усилия с подпольной зиновьевской организацией. Образовался «объединённый центр», в котором троцкисты были представлены Смирновым, Мрачковским и Тер-Ваганяном, а зиновьевцы — Каменевым, Евдокимовым, Бакаевым и самим Зиновьевым. Конечная цель их была — захват власти. Как утверждало обвинение, заговорщики не тешили себя надеждой заручиться поддержкой народа, ибо под руководством Сталина СССР успешно строил социализм. Оставалось только одно — убить Сталина и других вождей партии и правительства [5] .

Всё началось в марте 1932 г., когда Троцкий в открытом письме (экземпляр которого нашёлся между двойными стенками чемодана Гольцмана) выступил с призывом убрать Сталина, то есть убить его. Троцкий из Норвегии заправлял всем заговором, а главными заговорщиками в СССР являлись Зиновьев и Каменев (которые с конца 1932 до 1933 года отбывали ссылку, а в 1935—1936 годах находились под арестом и даже недолгое время на свободе оставались под неусыпным наблюдением ОГПУ). Шифрованные донесения от Троцкого заговорщикам якобы передавал Смирнов (который с января 1933 г. сидел в тюрьме). По материалам обвинения центр дал команду группе Николаева-Котолынова убить Кирова в Ленинграде. Планировалось ещё много покушений, но каждый раз выходила осечка. Выполняя указание Смирнова, Гольцман якобы встретился осенью 1932 г. с сыном Троцкого Львом Седовым и самим Троцким в копенгагенском отеле «Бристоль». Именно там последний и сказал, что Сталина необходимо убить («убрать»). В 1934 году Бакаев, Рейнгольд и Дрейцер дважды пытались выполнить эту установку, но безуспешно. В 1935 г. Берман-Юрин и Фриц Давид хотели убить Сталина на VII конгрессе Коминтерна, но у них ничего не вышло: первого просто не пустили в здание, а второй хотя и прошёл со своим браунингом, но не мог подойти на расстояние выстрела. Повинуясь переданному Седовым приказу Троцкого, Ольберг хотел застрелить Сталина на первомайских торжествах 1936 года, но не смог, так как был арестован до Первомая. Натану Лурье не удалось выполнить задание — убить Кагановича и Орджоникидзе, когда они приехали в Челябинск. Потом он не застрелил Жданова на первомайской демонстрации в Ленинграде в 1936 г. только потому, что оказался слишком далеко от него. Готовились покушения на Ворошилова, Косиора и Постышева, но все попытки провалились [5] .

Единственным представленным суду вещественным доказательством, если не считать признаний самих подсудимых, был фальшивый гондурасский паспорт Ольберга. Единственной свидетельницей выступила бывшая жена Смирнова А.Н. Сафонова, которая сама была под следствием по обвинению в участии в заговоре Один из обвиняемых, Гольцман, признался в том, что он в 1932 г. встретился в копенгагенском отеле «Бристоль» с сыном Л. Д. Троцкого Львом Седовым, где последний передал ему инструкции Троцкого. В довершение всего Л. Д. Троцкий представил комиссии Дьюи, заседавшей в Мексике в начале 1937 г., документы, неопровержимо доказывавшие невозможность пребывания его сына Седова в Дании в 1932 г. Генеральный план террористических действий — письмо Троцкого от 1932 г. с требованием «убрать» Сталина посредством его убийства оказалось всего лишь «открытым письмом», написанным Троцким в марте 1932 г. и напечатанным в «Бюллетене оппозиции». В письме Троцкий, отвечая на вышедший в феврале указ о лишении его и членов его семьи советского гражданства, обвинял Сталина в том, что его курс заводит партию и страну в тупик, и в заключение писал: «Нужно наконец выполнить последний настоятельный завет Ленина — убрать Сталина». Таким образом, как писал «Бюллетень» в конце 1936 г., Ленин оказался первым террористом. Однако на мнимом тождестве слов «убрать» и «убить» строилось всё обвинение [6] (в 1956 году Сафонова сообщила в Прокуратуру СССР, что ее показания, как и показания Зиновьева, Каменева, Мрачковского, Евдокимова и Тер-Ваганяна, «на 90 процентов не соответствуют действительности»; условные 10 процентов правды — реальная оппозиционная организация, существовавшая в 1931—1932 годах, реальные встречи, в других местах и с другими целями, номера «Бюллетеня оппозиции», найденные при аресте в чемодане Гольцмана, и т.д. — и легли в основу «террористического» сюжета [7] [8] ).

Предъявленные обвинения признали почти все подсудимые, за исключением И. Н. Смирнова и Э. С. Гольцмана, которые, как и на предварительном следствии, продолжали отрицать какую-либо свою причастность к террористической деятельности, хотя и были готовы подтвердить участие в работе подпольной оппозиционной организации (тем более что И. Смирнов ещё в 1933 году был осужден за это к 5 годам лишения свободы). Все 16 подсудимых были признаны виновными, 24 августа 1936 года их приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. 25 августа 1936 года приговор привели в исполнение.

13 июня 1988 года пленум Верховного суда СССР отменил приговор, реабилитировав осужденных с прекращением дела за отсутствием в их действиях состава преступления.

Последствия процесса

Некоторые обвиняемые (Каменев, Зиновьев и Рейнгольд) упоминали в своих показаниях М. П. Томского, Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Н. А. Угланова, К. Б. Радека, Г. Л. Пятакова, Л. П. Серебрякова и Г. Я. Сокольникова, как принимавших в той или иной степени участие в контрреволюционной деятельности [9] . 22 августа 1936 года Вышинский заявил, что Прокуратура начала расследование в отношении этих лиц, а Серебрякова и Сокольникова уже привлекли к уголовной ответственности. Прочитав заявление Вышинского, Томский немедленно покончил жизнь самоубийством на своей даче в Болшеве. 10 сентября 1936 года, в маленькой заметке на второй странице, «Правда» оповестила, что следствие по обвинению Рыкова и Бухарина прекращено за отсутствием каких-либо свидетельств об их преступной деятельности. Вскоре были арестованы Радек и Пятаков. В конечном итоге все упомянутые в заявлении Вышинского лица, кроме погибшего Томского, были арестованы и казнены в 1937—1938 гг. Генрих Ягода 26 сентября 1936 г. был смещен с поста Наркома НКВД, на его место был назначен Н. И. Ежов [10] .

Читайте также Достоевский и толстой

Пропагандистская кампания

После заявления Прокуратуры СССР 15 августа 1936 года о предстоящем суде в печати стали публиковаться многочисленные статьи и резолюции с осуждением «троцкистско-зиновьевской банды» [1] . Так, например, 17 августа в «Правде» публикуется статья «Страна клеймит подлых убийц». В ходе процесса газета «Правда» ежедневно печатала его стенограмму. 20 августа «Литературная газета» выходит с редакционной статьей «Раздавить гадину!». 21 августа в газете «Правда» выходит коллективное письмо «Стереть с лица земли!», подписанное 16 известными писателями [11] . После вынесения приговора также публиковались многочисленные резолюции с его одобрением.

10 знаменитых политических процессов XX века

Вошедший в широкий обиход в последней четверти XIX века термин «политический судебный процесс» остается актуальным. Видимо, применим он и к делу Pussy Riot. Главных признаков такого процесса — два. Во-первых, это обвинение в совершении уголовно наказуемых деяний, мотивом которых называется «запрещенная идеология». Во-вторых, это ограничение свободы человека или вынесение приговора по мотивам нетерпимости к его убеждениям, расе, языку, происхождению, религиозной или сексуальной ориентации и т. д. Forbes представляет 10 показательных политических процессов XX века.

Процесс Дрейфуса. Париж, 1894–1906

Единственный еврей-офицер французского Генштаба Альфред Дрейфус обвинен сослуживцем в передаче немецкому военному атташе секретных документов. Дрейфус арестован, обвинен в измене и отдан под суд, который не проверил ни одного доказательства, находясь под грубым давлением Генштаба и военного ведомства. Приговор — разжалование и пожизненная ссылка. Дело Дрейфуса послужило началом политического кризиса. Клерикалы требовали принять меры против евреев и протестантов, которые губят Францию, монархисты объявили подлог обвинения «патриотическим подвигом» и требовали военной диктатуры. Военный министр назначает пересмотр дела Дрейфуса; офицер, совершивший подлог, арестован и покончил с собой, его соучастник покидает Францию. Президент объявляет о помиловании Дрейфуса, а в 1906 году Апелляционный суд полностью оправдывает офицера. Благодаря «делу Дрейфуса» в 1905-м во Франции был принят закон об отделении церкви от государства.

Процесс над духовенством. Петроград, 1922

Всего в 1922–1923 годах в России прошло более 250 процессов, в которых пострадало свыше 10 000 православных священников, выступавших против изъятия церковных ценностей. Каждый пятый подсудимый был расстрелян. Самый крупный из процессов над российским духовенством начала 1920-х: 86 священнослужителей обвинялись в «распространении идей, направленных против проведения советской властью декрета об изъятии церковных ценностей, с целью вызвать народные волнения для осуществления единого фронта с международной буржуазией против советской власти». По приговору Петроградского ревтрибунала четверых подсудимых, включая митрополита Вениамина, расстреляли, 26 подсудимых оправданы, остальные получили от месяца до пяти лет тюрьмы. После петроградского процесса Михаил Калинин в «Известиях» говорил об осужденных как о «посвятивших себя служению интересам бывших правящих классов… и использовавших свое иерархическое положение в русской церкви и свои знания и таланты исключительно для обмана доверявших им масс петроградского населения и для подстрекательства их к гражданской войне под религиозным флагом». В 1990 году приговор отменен, все осужденные реабилитированы за отсутствием состава преступления.

Процесс Зиновьева — Каменева. Москва, 1934-1936

Убийство 1 декабря 1934 года в Ленинграде Сергея Кирова стало поводом сместить фокус репрессий на «внутренних врагов» в партии. Уже в день убийства Сталин подписывает постановление ЦИК и СНК СССР об упрощенном и ускоренном судопроизводстве дел о терроризме против советской власти. 28–29 декабря 14 человек, обвиненных в организации убийства, были приговорены к расстрелу; в приговоре прямо упоминается «зиновьевская антисоветская группа в Ленинграде». Арестованные Григорий Зиновьев и Лев Каменев приговорены к административному наказанию, но уже в январе 1935-го получают по 10 лет за, по их собственному признанию, «моральную и политическую ответственность» за убийство Кирова. Спустя полтора года Каменев, Зиновьев и еще 14 человек предстали перед судом по обвинению в создании «объединенного троцкистско-зиновьевского центра», который по инструкциям Троцкого готовил убийство Сталина, но успел убить только Кирова. На процессе не было предъявлено ни одного документа или вещественного доказательства — все строилось на оговорах и самооговорах подсудимых и свидетелей. Приговор — расстрел. В июне 1988-го пленум Верховного суда СССР отменил приговор, реабилитировав осужденных с прекращением дела за отсутствием в их действиях состава преступления.

Процесс над Коммунистической партией США. Нью-Йорк, 1948

В 1940 году в США был принят ряд законов, препятствовавших распространению нацистской пропаганды, в том числе «Акт Смита» (он же «закон о регистрации иностранцев»). В 1947 году президент Гарри Трумэн инициирует проверку лояльности госслужащих — на сей раз в связи уже с «русскими шпионами» в правительственных организациях, в конечном итоге приведшую к маккартизму и преследованиям за «антиамериканскую деятельность» (1950–1957). В 1949 году в Нью-Йорке начинается процесс над 11 лидерами Компартии США, которым по Акту Смита было предъявлено обвинение в антигосударственном заговоре «с целью пропаганды и обучения принципам марксизма-ленинизма». В качестве обвинительных документов фигурировали фрагменты коммунистической и социалистической литературы, включая даже написанный в 1848-м «Манифест коммунистической партии». Все подсудимые приговорены к тюремному заключению от 3 до 5 лет. Впоследствии по Акту Смита пострадало несколько тысяч человек, и лишь в 1957-м Верховный суд США наконец провел различие между «пропагандой с целью подстрекательства» (уголовно наказуемой) и «обучением идеям как абстрактным концепциям».

Дело Нельсона Манделы. Претория, 1952–1965

В 1952 году по обвинению в государственной измене (за организацию акций мирного неповиновения законам апартеида) группа лидеров национально-освободительного движения ЮАР во главе с Нельсоном Манделой была приговорена к девяти месяцам тюрьмы условно, а затем — к лишению гражданских прав на два года. В декабре 1956-го Мандела и еще 150 человек вновь арестованы по обвинению в государственной измене: на сей раз это «приверженность коммунизму и подготовке насильственного свержения власти», но оправданы. После того, как в июле 1960-го во время разгона демонстрации в Шарпевилле погибает 67 человек, Африканский национальный конгресс во главе с Манделой переходит на нелегальное положение и начинает вооруженную борьбу. В 1962 году Мандела арестован, в апреле 1964 года приговорен к пяти годам каторги, а через год — к пожизненному заключению. Он провел в тюрьме 27 лет, невзирая на общемировую кампанию в его защиту, и лишь в 1990 году новый президент ЮАР Фредерик де Клерк подписал указ о легализации АНК, что привело к освобождению Нельсона Манделы.

Процесс Фиделя Кастро. Сантьяго-де-Куба, 1953

В результате государственного переворота в марте 1952 года к власти на Кубе пришла военно-полицейская диктатура Батисты. В июле 1953-го, рассчитывая на народную поддержку, группа из 165 повстанцев во главе с Фиделем Кастро штурмовала казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба. После двух часов сражения повстанцы потерпели поражение, оставшиеся в живых, включая Кастро, арестованы. В сентябре 1953 года начался суд, на котором Фидель Кастро, юрист по образованию, защищал себя сам, отказавшись от адвоката, и произнес свою знаменитую речь «История меня оправдает». Все подсудимые получили длительные сроки заключения в тюрьме на острове Пинос. Фидель Кастро был приговорен к 15 годам, но в 1955 году Батиста под давлением общественности был вынужден амнистировать повстанцев.

Процесс Имре Надя. Будапешт, 1956–1958

Один из ключевых процессов, сделавших «холодную войну» очевидной по обе стороны «железного занавеса». После осуждения культа личности на XX съезде КПСС в Венгрии сменяют просталинское руководство: страну возглавил Имре Надь. В октябре 1956-го проходит перезахоронение жертв репрессий, ставшее началом национально-освободительного движения. Главным пунктом протеста становится присутствие советских войск в Восточной Европе в целом и в Венгрии в частности. По инициативе нового советского посла в Венгрии Юрия Андропова в Будапешт вводят танки, в ответ в городе создаются вооруженные формирования «Борцов за свободу». В начале ноября восстание подавлено, Имре Надь и его соратники арестованы, к власти советские власти приводят Яноша Кадара. В 1957-м начинается трибунал над Надем, каждый шаг в котором согласовывался с советским руководством. Решение трибунала было предельно жестким: в июне 1958-го Имре Надю и трем его соратникам вынесен смертный приговор. Остальные подсудимые получили различные тюремные сроки и в начале 1960-х были амнистированы.

Процесс Синявского и Даниэля. Москва, 1965–1966

В сентябре 1965 года писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль были арестованы и предстали перед судом по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде» (ст. 70 УК РСФСР). Писатели под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак публиковали свои произведения за границей, но в вину им вменялось не это, а то, что это были произведения, «порочащие советский государственный и общественный строй». В СССР и за пределами проходили акции как в защиту Синявского и Даниэля (например, демонстрация «Уважайте конституцию» в декабре 1965-го), так и официальная «кампания разоблачения». В феврале 1966-го писатели приговорены к заключению в исправительно-трудовой колонии строгого режима на 7 и 5 лет соответственно. Процесс Синявского и Даниэля фактически привел к окончательному самоопределению диссидентства в СССР как движения прежде всего за права и свободы человека.

Процесс об убийстве Мартина Лютера Кинга. Мемфис, 1969

Афроамериканский баптистский проповедник, лидер Движения за гражданские права чернокожих в США и лауреат Нобелевской премии мира Мартин Лютер Кинг был убит в Мемфисе 4 апреля 1968 года. Убийство привело к беспорядкам более чем в 60 городах Америки. Через год поисков в Лондоне был арестован беглый заключенный Джеймс Эрл Рэй. По совету адвоката Рэй пошел на сделку с правосудием: в обмен на жизнь подписал чистосердечное признание в убийстве Матрина Лютера Кинга и отказался от прав на судебное разбирательство и обжалование приговора. Суд приговорил Рэя к 99 годам тюрьмы. Через два дня после вынесения приговора Рэй заявил о самооговоре и потребовал суда присяжных, однако Верховный суд оставил приговор без изменений. Джеймс Эрл Рэй умер в тюрьме в 1998 году. До сих пор нет ответа, виновен ли Джеймс Эрл Рэй на самом деле или он точно так же был козлом отпущения, как Ли Харви Освальд в деле об убийстве Джона Кеннеди. В марте 1997 года сын Мартина Лютера Кинга Декстер после разговора с Рэем заявил, что не верит в его виновность.

Процесс Аугусто Пиночета. Мадрид, Лондон, Сантьяго, 1998–2006

В марте 1990-го в Чили к власти пришло демократическое правительство. Бывший диктатор Аугусто Пиночет ушел с поста президента, к 1998 году оставшись (по конституции) пожизненным сенатором. На основании более чем 200 исков пострадавших в годы диктатуры и под давлением Amnesty International в октябре 1998 года Пиночет арестован в Лондоне по испанскому судебному ордеру. В январе 2001 года чилийский суд привлек Пиночета к «интеллектуальной ответственности» за организацию массовых казней ликвидационными группами «Караван смерти» и «Кондор» (за 17 лет пребывания Пиночета у власти погибло более 27 000 человек). В июле 2002 года Верховный суд Чили признал Пиночета страдающим старческим слабоумием и освободил от уголовной ответственности. В ноябре 2006-го Пиночет скончался; в декабре опубликовано его письмо к чилийцам, в котором сказано: «За это столетие на моем континенте коммунизм погубил много миллионов людей, меня же преследуют за то, что я победил коммунизм в Чили, спасая страну от гражданской войны. Я был объектом ловкой и трусливой судебно-политической махинации, у которой нет никакой моральной ценности. Я абсолютно невиновен во всех преступлениях, абсурдно приписанных мне. Все, что я сделал как солдат и правитель, было сделано для свободы людей Чили, их благосостояния и национального единства».