Роль монастырей в xvii

Роль монастырей в XVII

В древней Руси монастыри появились одновременно с принятием христианства. Первоначально монастыри появились в Киеве и Новгороде. Они основывались представителями княжеской династии или же частными лицами (последние назывались ктиторскими монастырями) и обычно обустраивались на окраинах городов, на земле, принадлежавшей знатным людям.

Примерно с середины XIV века русские земли стали постепенно возрождаться после опустошительного монголо-татарского нашествия, и в течение последующих дух столетий появляется иной тип монастырей. Новые монастыри нередко создавались не на окраинах городов, а в глухих, малонаселенных местах, иногда действительно пустынных. Именно так появились большинство известных впоследствии монастырей: Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Иосифо-Волоцкий, Макарьев Калязинский и др.

Малоосвоенные земли, окружавшие новые монастыри, само расположение обителей на пограничье разных княжеств (примеры тому – Иосифо-Волоцкий, Пафнутьев Боровский, Кирилло-Белозерский монастыри) – все это делало их притягательными для крестьян, стремившихся покинуть прежних землевладельцев и найти покровительство у церкви. Правители княжеств, на чьих землях или границах находились монастыри, стремились заручиться их поддержкой. Кроме того, окруженные ореолом благочестия, основатели наиболее влиятельных монастырей были моральной опорой князей в моменты выбора ими новых направлений политики. Яркий пример тому – обращение князя Дмитрия Донского к Сергию Радонежскому (характерной особенностью монастырей, основанных Сергием Радонежским и его учениками в XIV-XV вв., было выборность игумена, обязательный труд).

Монастырское хозяйство : Вдали от крупных городов, лишенные щедрых пожертвований, новые монастыри, возникавшие в XIV в., должны были сами себя обеспечивать всем необходимым. Не случайно в конце XV века появилась теория «стяжательства». Ее создателем стал Иосиф Волоцкий, один из самых талантливых публицистов-богословов, обосновавший права монастырей на владение богатствами, землями.

Основу хозяйства монастыря составляла земельная собственность.

Монастырские привилегии : Важной привилегией крупных монастырей был судебный иммунитет – предоставление монастырю права самостоятельно вести расследование и вершить суд за определенные преступления, совершенные на его территории. Существенной привилегией являлось и освобождение монахов от всех видов общегосударственных податей.

Монашеская братия: холопы и аристократы : Не было равенства в монашеской братии. Во главе русских монастырей нередко стояли просвещенные, образованные люди, часто знатного происхождения. Представители знати были и среди рядовых иноков. Отчасти это связано с тем, что в монахи уходили от невзгод политической борьбы многие вельможи. Но в ряде случаев уход в монастырь не был добровольным. Все это приводило к расслоению среди самих монахов.

Православие в XVII веке оставалось религиозной и духовной основой русского общества, определяло разные стороны бытия от государственной идеологии до семейного быта, проникая в повседневную жизнь и боярина, и посадского человека, и крестьянина. Церковь являлась важнейшим институтом феодального общества.

Митрополиты – один из высших санов архиереев. Глава крупной епархии, подчинен патриарху.

Иларион – первый митрополит русского происхождения.

Петр – митрополит, перенесший митрополичью кафедру из Владимира в Москву.

Алексий – митрополит, фактический правитель Московского княжества в годы малолетства Дмитрия Донского.

Филипп (Колычев) — митрополит, противник опричнины, жертва опричного террора.

Макарий – сборник «Четьи Минеи».

Во главе русской церкви с 1589 года стоял патриарх – в православии высший духовный сан, обычно глава самостоятельной церкви, избирается церковным собором в русской православной церкви 1589-1703гг., восстановлен в 1917г.

Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв.

4. Рост монастырских земельных владений в Понизовье в XVI и XVII веке как пример колонизационной деятельности монастырей

Чтобы сделать общую картину монастырского хозяйства наглядней, обратимся к одной из областей страны, а именно к Понизовью, ибо, используя богатый материал по этой области, мы можем основательно осветить нашу тему[465]. Напомним, что, с одной стороны, для монастырской колонизации здесь было свободное поприще, а с другой — колонизация тут связана была не с почином отдельных подвижников, как на севере, а инициировалась государством и церковной иерархией. В предыдущей главе мы уже говорили о том, насколько широкий размах приобрела в Понизовье монастырская колонизация в XVI–XVII вв., мы указали и на основные направления этой колонизации, показали количество новооснованных монастырей, время и характер их основания. По писцовым книгам 1565–1568 гг., то есть составленным через 13–15 лет после того, как московское правительство приступило к колонизации Понизовья, церковные и монастырские владения были здесь еще сравнительно невелики. Таблица показывает размеры различных владений в Понизовье[466]:

Пахота в четвертях (1 четверть = 1/2 десятины)

Монастырское землевладение здесь только начинается, но владения отдельных монастырей растут очень быстро. Это относится, например, к Троицкому монастырю (основанному в 1551 г.)[467], который за короткое время многократно умножил свои владения:

Из наличного материала видно, что основание новых монастырей в XVI в. играло определенную роль в колонизации Понизовья, поскольку монастыри много сделали для хозяйственного оживления экономики края. Своим хозяйственным ростом они в основном обязаны тому, что богатые земли этой области привлекали крестьян из других мест государства. Это переселение на восток связано также с сельскохозяйственным кризисом центра в 70–80-е гг. Для новых колонистов, которым нужны были средства на обзаведение хозяйством, монастыри были лучшими помощниками. Новые крестьянские поселения возникали на монастырской земле или вблизи нее. Когда обзаведение крестьянского двора шло плохо, крестьянин из-за недостатка в деньгах или продовольствии вынужден был просить монастырь о помощи. В результате вскоре составлялись договоры — поручные записи с тем или иным монастырем[468].

До конца XVI в. крестьяне, поселившиеся в вотчине или на монастырской земле, были свободными арендаторами, то есть по договору с владельцем земли они отдавали ему часть урожая (от 1/5 до половины); обычно они назывались «половниками». Наряду с этим они платили владельцу оброк (деньгами или натурой) и выполняли для него различного рода работы — в монастырях это называлось «монастырским изделием». Договоры об аренде — порядные обычно не фиксировались на бумаге; в разных документах мы находим такие свидетельства: «А порядная запись промеж нами не была, верилась с ним Божиею правдою»[469]. В XVI в. размеры оброков и объем барщинных работ не всегда определялись точно; порядные XVII в., которые теперь обычно составлялись в письменном виде, тоже не всегда строго определяли обязанности арендаторов[470]. Поскольку положение крестьян в разных областях и на разных монастырских землях было далеко не одинаковым, древнерусские крестьяне, с их прирожденной страстью к переселению[471], часто отправлялись в путь в поисках лучшей земли и более богатых монастырей. Земли Понизовья предоставляли им в этом отношении возможности для успешного хозяйствования, что усиливало приток крестьян на земли здешних монастырей.

Большое значение для экономического развития монастырей Понизовья имело то обстоятельство, что беды Смуты меньше коснулись Понизовья, чем западных и центральных областей страны[472]. Некоторые владения монастырей сильно пострадали от Смуты, но этот ущерб нельзя и сравнивать с тем, который понесли монастыри центральных областей государства, где многие обители совсем запустели[473]. Что касается размеров земельных владений монастырей Понизовья, то на этот предмет у нас, к сожалению, нет точных сведений. О владениях некоторых монастырей у нас нет никаких данных; по другим монастырям наши источники неполны. Писцовые книги 20-х гг. и переписные книги 1646–1678 гг. либо сохранились не полностью, либо вовсе утрачены.

Из переписных книг 1646 г. мы можем извлечь сведения лишь о 13 монастырях Казанского уезда, которые в совокупности владели землей с 2573 крестьянскими дворами[474]. Согласно П. Смирнову, на основании переписных книг 1646 г. можно считать, что все монастыри уезда владели землей с 2706 дворами[475]; разница в 133 двора приходится на другие монастыри. О росте монастырского землевладения, к сожалению, ничего сказать нельзя. По переписным книгам 1646 г. можно заключить, что в уездах Понизовья монастыри владели землей с 4567 крестьянскими дворами[476]. В переписных книгах 1678 г. содержатся более подробные сведения о земельных владениях и числе крестьян 36 монастырей[477] и о числе крестьянских дворов на землях 21 монастыря[478]. В то время как этот 21 монастырь в 1646 г. владел землей с 3057 крестьянскими дворами, по описи 1678 г. на землях этих же монастырей было лишь 2425 дворов. И после 1678 г. некоторые монастыри продолжали терять крестьянские дворы[479]. В течение 1-й половины XVIII в. был проведен ряд мероприятий, направленных на то, чтобы взять монастырские владения под государственный контроль (об этом мы будем рассказывать ниже), доходы от этих владений использовать в государственных целях, а часть владений секвестрировать. По данным 1744 г., 14 монастырей Казанской епархии владели землей с крестьянами в количестве 15131 душа[480]. Когда в 1762 г., то есть 18 лет спустя, для Петра III был составлен новый перечень церковных и монастырских владений, то за 38 монастырями Казанской епархии числились 14517 крестьянских душ[481].

Такова общая картина развития монастырского хозяйства в одной из областей Московского государства в XVI–XVII вв. Не во всех областях страны процесс этот протекал одинаково, мы могли бы сделать еще несколько экскурсов для характеристики местных условий, но считаем целесообразным сейчас обратиться к монастырским владениям в Московском государстве в целом, чтобы потом перейти к характеристике внутренних отношений в этих владениях и роли монашества в монастырском хозяйстве.

Роль монастырей в xvii

Совершенно очевидно, что в Российской империи религия использовалась в качестве государственной идеологии. Основная задача православного культа – сдерживание масс от бунта. Собственно за это попам и платили деньги, а также включили в законодательно пункты, которые защищали монополию православия.

И если что-то в данном случае понять можно (при всем неприятии к шарлатанству), то не совсем ясно то, а для чего нужно было так много монастырей, для чего их содержали как попы, так и чиновники. Собственно, какая с этого может быть выгода или же это простой бонус?

Понятно, что только дурак поверит в то, что монастырь – это исключительно место отправления религиозного культа для аскетов, психопатов и проч. замечательных людей. Важно помнить, что фактически для того, чтобы продвинуться по карьерной лестнице для попов, необходимо хотя бы формально быть вначале монахом.

Т.е. есть черное духовенство, а есть белое. Белое – это простые попы, которые уже дальше не продвинуться (т.е. простой поп не может стать митрополитом или патриахом, к примеру), а вот черное – это монахи. Любой архимандрит, митрополит и даже патриарх должен быть вначале монахом, и поэтому любые церковники, которые желают продвинуться в карьере, должны пройти обряд «пострижения» в монахи.

Т.е. все эти церковные бонзы, разъезжающие на иномарках, формально являются теми же монахами. Монастырь в церковной среде часто используется лишь в качестве некоей «ролевой игры» для особо предприимчивых особ, хотя никаких особых знаний это и не прибавляет. Примечательно, что содержать все это дело было уж очень затратно для правительства, поскольку монастырей в Российской империи было очень много, и по сути те лица, что там обитали, были в большинстве своем обыкновенными паразитами.

Стоит отметить, что сам монастырь в истории проходил через различные стадии развития. В частности, ранее (т.е. до Петра) там было полноценное феодальное хозяйство, т.е. монастырям могли принадлежать целые деревни, и в целом монахи могли участвовать в экономике так же, как высшие представители власти, притом что нравственностью или образованностью они особо не отличались.

В период правления Грозного деятельность монастырей была несколько ограничена (т.е. было запрещено расширение), затем при Петре многие земли были секуляризированы, а при Екатерине данный процесс был завершен. В каком-то смысле высшие классы в обществе просто «приватизировали» многие богатства монахов, которые, впрочем, не были заработаны честным трудом.

И в данном случае хотелось бы отметить роль монастырей тогда, когда фактически все рушилось, т.е. до революции 1917 года. В данном случае будут приведены слова попов, которые растеряли часть привилегий (после 1905 года), и поэтому рассуждают даже в чем-то «критически», хотя между собой, т.е. не вынося сор из избы.

Во-первых, монастыри долгое время использовались в качестве мест заключения. Причем, что важно, чаще всего туда попадали политические деятели (оппоненты самодержавия), а также «еретики». Где, понятно, их не учили «истиной вере», а попросту способствовали физическому и психическому уничтожению любой личности, содержа людей в ужасных условиях, дабы на выходе был уже не народоволец или какой-нибудь протестант, а просто сумасшедший.

Публицист-этнограф Пругавин указывал, что:

«Ссылка в монастыри в прежние времена производилась у нас на Руси в самых широких размерах и притом за самые разнообразные преступления»

«Ссылка в Соловецкий монастырь религиозных преступников широко практиковалась уже в половине XVI столетия, в царствование Иоанна Грозного. Затем, в течение XVII, XVIII и первой половины XIX столетия тюрьма Соловецкого монастыря нередко была переполнена заключенными»

«В XVI — XVIII столетиях, весьма многие из наших монастырей играли роль государственных тюрем для заключения в них всех наиболее важных преступников не только против церкви и религии, но и против государства и правительства, против общественной нравственности и т. д.»

Т.е. монастырь использовался государством не только в том смысле, что это некая ролевая игра для попов, дабы те росли по карьерной лестнице, но также и тюрьма, причем для самых «опасных» преступников – оппонентов государственной политики или же идеологии.

Теперь о содержании заключенных:

«Процент психических заболеваний среди монастырских узников — огромный. Если бы психиатры получили возможность исследовать духовное состояние лиц, просидевших в монастырских тюрьмах 10, 15, 20 лет, то можно быть уверенным в том, что среди этих несчастных они нашли бы очень немногих лиц, психически здоровых»

«Измученные разнообразными пытками, дыбами, избитые нещадно кнутами и батогами, с вырванными ноздрями, с отрезанными языками, они отвозились в Соловки или же в другие «дальние монастыри» и запирались там в сырые, темные, холодные погреба, называемые тюремными кельями. Здесь они обрекались на вечное одиночество, на вечное молчание, нужду и горе. Казалось, что после ссылки о них совершенно забывали, их вычеркивали из списка живых людей. И действительно, чаще всего только смерть избавляла несчастных узников от дальнейших страданий, только могила успокаивала их измученные тела» (Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. М., 1905).

Вот, собственно, и лучшее средство для «защиты чувств верующих» в ту пору. Вначале человека избивали, а затем на долгие годы просто оставляли в «одиночке» со скудным питанием. А что там происходило на самом деле, т.е. что делали монахи с этим человеком, сложно сказать. По большому счету эффект подобных «исправлений» всегда был одинаков. Если школа учит человека, то в монастыре занимались чем-то обратным, причем хорошо занимались, что никакая реабилитация не поможет. Просто запрещено «много думать», вот и все тут.

Отдельные попы – видимо конкуренты – иногда даже возмущались тем фактом, что в монастырях был бизнес:

«Тот факт, что мамона в наше время — предмет преимущественного поклонения в наших монастырях. У нас 697 монастырей имеют около полумиллиона десятин земли, причем некоторые монастыри в отдельности имеют угодья, измеряемые большими тысячами десятин. Монастыри строят помещения специально для аренды мирян, которые снимают эти помещения под лавки, магазины, жилые квартиры и даже под трактиры, не говоря уже о гостиницах для богомольцев, которые тоже дают монастырям большие доходы» (Церковно-общественная жизнь,1906, №42).

Видно, сколько плюсов для церковников от такого, казалось бы, сомнительного строения. Поэтому при «возрождении духовности» не забывают и о восстановлении или строительстве монастырей, поскольку и современная РПЦ желала бы вернуть «утраченное».

Но после событий 1905 года межу попами и монахами частенько разгорались споры, поскольку, видимо, в сложившейся ситуации («либеральный» манифест, сокращение законов о наказании за «преступления» против церкви и т.д.) лучше приспособились именно монахи, а не попы. Так что попы стали частенько обличать своих коллег:

«Куда же идут средства, так тщательно стяжаемые монастырями? Какая конечная цель изобретательности настоятелей монастырей по части приобретения? Благотворительность? Школы? Больницы? Приюты? — Ничего подобного! Ни один монастырь не приобретает исключительно для благотворительных целей. Ни для кого не тайна, что наши монастыри благотворят грошами и только для приличия, стяжания же их идут отчасти в пользу братии, непосредственно в их карманы (в необщежительных монастырях), а отчасти на великолепие храмов, устраиваемых для молящихся из мирян, на высокие колокольни и доброшумные колокола»(Церковно-общественная жизнь, 1906, № 42).

Стоит отметить, что, говоря о благотворительности, поп имеет в виду то, что мало белому духовенству денег перепадает. Стоит отметить, что временное скверное состояние монастырей (в период Петра) было похоже на это. Только в монастыре бы хотели, чтобы церковники им помогали, но те, понятно, не особенно стремились к этому.

Были даже такие радикальные заявления:

«Монастыри существуют теперь на Руси только для того, чтобы питать грешную плоть собравшихся в них иноков; а иноки увеличиваются в своей численности потому, что сытое кормление без особенных забот и трудов, без недостатков и лишений всегда будет привлекать к себе бесконечные ряды тунеядцев»(Церковно-общественная жизнь, 1906, № 44).

Как будто то же самое нельзя сказать о церкви. Поп недоволен, что выделяют средства и тем тунеядцам, и этим. Он бы хотел, чтобы государство выделяло средства только одной категории тунеядцев, а другую можно бы и ликвидировать, прямо как в протестантских странах.

«Мы смело должны признать за монастырями самый низкий религиозно-просветительный уровень. Обрядность монашествующими возводится в степень догмы, и за ними монастыри не видят истинного благочестия. По части вероучительной монашествующие (за самыми редкими исключениями) сущие профаны, незнакомые с самыми элементарными религиозными сведениями»(Церковно-общественный вестник, 1914, № 18).
Стоит отметить, что это сказано через сотни лет после т.н. крещения Руси. Впрочем, и сама церковь не была просвещенной. Самое примечательное, что наиболее образованные попы, которые прекрасно знали и писание, и культовые обряды, и даже внутрицерковные правила, жили в СССР.

В Российской империи это все знать было не обязательно постольку, поскольку государство считало православие частью своей идеологии, и поэтому провозглашало, что православие – истина. А кто против, того ждут веселые годы в застенках монастыря с последующей потерей разума. Понятно, что были те, кто понимал догмы, но в основном это были высшие церковники, которые на каждом крупном церковном соборе сильно ругали мелких попов и монахов за незнание культа, но никаких особых действий по исправлению не предпринимали.

МОНАСТЫ́РСКОЕ ХОЗЯ́ЙСТВО

МОНАСТЫ́РСКОЕ ХОЗЯ́ЙСТВО, в Рос­сии хо­зяй­ст­во, ко­то­рое ве­ли мо­на­сты­ри в сво­их вот­чи­нах. Его ос­но­вой яв­ля­лись мо­на­стыр­ские зем­ли . Из­вест­но с 11 в. Бы­ло ори­ен­ти­ро­ва­но гл. обр. на про­из-во про­дук­ции для собств. по­треб­ле­ния, од­на­ко оп­ре­де­лён­ная до­ля про­дук­ции про­да­ва­лась. То­вар­ность М. х. ха­рак­тер­на для мо­на­сты­рей Се­ве­ра (Со­ло­вец­кий, Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский, Ни­ко­ло-Ко­рель­ский, Ан­то­ние­во-Сий­ский мон.), а так­же цен­тра стра­ны, имев­ших вот­чи­ны во мно­гих уез­дах (Трои­це-Сер­гиев мон., Ио­си­фо-Во­лоц­кий мон.). Осн. от­рас­ля­ми М. х. яв­ля­лись зем­ле­де­лие (вы­ра­щи­ва­лись гл. обр. рожь и овёс, мень­ше вы­се­ва­лось пше­ни­цы, яч­ме­ня, го­ро­ха, льна), жи­вот­но­вод­ст­во (ко­не­вод­ст­во, раз­ве­де­ние круп­но­го ро­га­то­го ско­та, а так­же овец, коз и сви­ней), на Се­ве­ре – со­ле­ва­ре­ние, ры­бо­лов­ст­во, оле­не­вод­ст­во. Во мно­гих мо­на­сты­рях бы­ло раз­ви­то пче­ло­вод­ст­во. Др. важ­ны­ми от­рас­ля­ми М. х. бы­ли ре­мес­ло (куз­неч­ное, то­кар­ное, порт­няж­ное, плот­ниц­кое де­ло и др.) и про­мыс­лы, в т. ч. ико­но­пис­ный. Пре­им. с нач. 17 в., что­бы пре­одо­леть по­след­ст­вия Смут­но­го вре­ме­ни, при мо­на­сты­рях ста­ли ор­га­ни­зо­вы­вать яр­мар­ки. Часть с.-х. уго­дий и ры­бо­лов­ных то­ней мо­на­сты­ри сда­ва­ли в арен­ду мо­на­стыр­ским кре­сть­я­нам. У мно­гих мо­на­сты­рей бы­ли го­род­ские под­во­рья, не­об­хо­ди­мые для ве­де­ния тор­гов­ли и под­дер­жа­ния свя­зи с ор­га­на­ми вла­сти: у не­боль­ших мо­на­сты­рей, как пра­ви­ло, в уезд­ных цен­трах, у сред­них и круп­ных – в Мо­ск­ве, в боль­ших тор­го­вых го­ро­дах и вбли­зи про­мы­сло­вых уго­дий. Не­ко­то­рые мо­на­сты­ри за­во­ди­ли пром. пред­при­ятия (напр., у Свя­то-Ус­пен­ско­го Свен­ско­го мон. близ Брян­ска бы­ла своя же­ле­зо­пла­виль­ная печь). В М. х. ра­бо­та­ли: за­ви­си­мые от мо­на­сты­ря кре­сть­я­не (во 2-й пол. 15 в. ог­ра­ни­че­но пра­во кре­сть­ян­ско­го пе­ре­хо­да от мо­на­сты­ря к др. зем­ле­вла­дель­цам, Со­бор­ным уло­же­ни­ем 1649 кре­сть­я­не при­кре­п­ле­ны к зем­ле и к зем­ле­вла­дель­цу до 1764), мо­на­стыр­ские слу­ги (ко­ню­хи, пас­ту­хи, сто­ро­жа и пр.; по­лу­ча­ли от мо­на­сты­ря жи­льё, оде­ж­ду и про­до­воль­ст­вие), де­тё­ны­ши (обед­нев­шие кре­сть­я­не и бо­бы­ли, ра­бот­ни­ки из чис­ла си­рот или де­тей мо­на­стыр­ских кре­сть­ян и бо­бы­лей; об­ра­ба­ты­ва­ли паш­ню, ра­бо­та­ли на се­но­ко­се, за­ни­ма­лись рыб­ной лов­лей и пр.; по­лу­ча­ли де­неж­ное вспо­мо­ще­ст­во­ва­ние от мо­на­сты­рей), ре­мес­лен­ни­ки (плот­ни­ки, ка­мен­щи­ки, бо­ча­ры, куз­не­цы, са­пож­ни­ки, порт­ные и др.; вы­пол­ня­ли ра­бо­ту за де­неж­ную пла­ту, по­лу­ча­ли от мо­на­сты­ря жи­льё и оде­ж­ду) и др. Ико­но­пис­ца­ми ча­ще все­го яв­ля­лись мо­на­хи. Зе­мель­ный на­дел мо­на­стыр­ских кре­сть­ян был ми­ни­маль­ным, обес­пе­чи­вал вос­про­из­вод­ст­во кре­сть­ян­ско­го хо­зяй­ст­ва и рен­ту мо­на­сты­рю. В 1-й пол. 17 в. бар­щин­ные по­вин­но­сти мо­на­стыр­ских кре­сть­ян пре­вы­ша­ли бар­щи­ну в ча­ст­но­вла­дельч. свет­ских име­ни­ях по по­ка­за­те­лям гос­под­ской за­паш­ки на двор и ду­шу мо­на­стыр­ско­го кре­сть­я­ни­на. В сер. 18 в. ок. 80% мо­на­стыр­ской бар­щин­ной за­паш­ки кон­цен­три­ро­ва­лось в Моск. (ок. 50%) и Нов­го­род­ской (ок. 30%) гу­бер­ни­ях. Об­щее ру­ко­во­дство М. х. осу­ще­ст­в­ля­ли игу­мен, ке­ла­ри и со­бор­ные стар­цы (каз­на­чей, жит­ник, по­сель­ские и ко­ню­шенные стар­цы). По­сте­пен­но, осо­бен­но в 17 в., их всё ча­ще за­ме­ня­ли слу­жи­те­ли из ми­рян – бель­цы. Мо­на­сты­ри по­лу­ча­ли от вел. кня­зей или ца­рей по­дат­ные и др. при­ви­ле­гии: пра­во при­ни­мать пе­ре­се­лен­цев из др. мест, ос­во­бо­ж­де­ние на оп­ре­де­лён­ный срок (на 10 или 15 лет) мо­на­сты­ря, его на­сель­ни­ков и всех жи­ву­щих на мо­на­стыр­ской зем­ле от вы­пла­ты ря­да по­да­тей го­су­дар­ст­ву и пр.

Роль монастырей в xvii

Монастыри на Руси стали учреждаться сразу после принятия христианства в 988 году. Первые упоминания в летописях гласят о монастырях, основанных греческими монахами близ Вышгорода, в Киеве, о первых русских монашеских общинах – «монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася». Это не было монастырями в современном понимании – у них не было ни устава, ни организации, ни иерархии. Первым монастырем с правильной регламентацией и устройством была обитель во имя Георгия Победоносца, которую на свои деньги построил Ярослав Великий.

Но святой Антоний Печерский по прибытии с Афона не пожелал остановиться ни в одном из этих монастырей по причине «духовной расслабленности их обитателей». Он остановился в пещере, которую выкопал для себя будущий митрополит Киевский Иларион.

Как пишут святые отцы, монастырь ставится «слезами, молитвой и постом». Именно так и основал свою общину преподобный Антоний – благочестие отшельника привлекло учеников и последователей. Когда их число достигло 12, они воздвигли для себя церковь и кельи, Антоний поставил одного из них – Варлаама – игуменом, и удалился на соседнюю гору, где выкопал для себя новую пещеру для отшельнической жизни. Число приходящих в обитель увеличивалось, и великий князь Изяслав Ярославович разрешил отвести всю гору над пещерами под монастырь. Вскоре игуменом был избран Феодосий – один из первых учеников преподобного Антония, который ввел в монастыре общежительный студийский устав.

Из-за основания его на месте пещер монастырь стали называть «Печерским», а в 1073 году здесь заложили каменную церковь Успения Пресвятой Богородицы.

Монашество на Руси распространялось стремительно, в XII веке в Киеве насчитывалось уже 17 монастырей, в Новгороде – 20, по 5 во Владимире и Смоленске и т.д. До XV века было основано еще 180 обителей, несмотря на набеги татар, а затем и монгольское иго. Нельзя не упомянуть основание Троицкого монастыря преподобным Сергием Радонежским.

Почти все монастыри XV-XVI веков кроме северных были общежительными, северные же придерживались иерусалимского отшельнического устава.

В XVIII веке император Петр I под влиянием западного протестантизма начал проводить множество реформ с целью уменьшения числа монахов и ограничения строительства монастырей. Однако он активно способствовал устройству школ, ученых братств, мастерских, больниц при обителях – это не было продолжено его преемницей, Анной Иоанновной. Она запретила постригать кого бы то ни было, кроме вдовых священников и отставных солдат, многих иноков «расстригали» и отправляли служить. Эти абсурдные начинания привели к тому, что, по свидетельству Синода, к 1740 году в монастырях оставались только старики, ни к какому богослужению не способные.

Елизаветой Петровной были смягчены все эти законы, и к началу царствования Екатерины II в России насчитывалось 1072 монастыря. Но русское монашество продолжало зависеть от мнения власти, терпя многочисленные ограничения при Екатерине II, а затем снова набирая распространение при Александре I. Число монастырей постоянно менялось, наблюдалось то увеличение, то уменьшение количества иноков и послушников. Очень благоприятным для развития монашества стал XIX век, и к началу двадцатого века мы можем располагать точными данными о количестве монастырей и иноков – к 1907 году в России насчитывалось 1105 монастырей, а общее количество монашествующих составляло 90 403 человека.

Тяжелым ударом для Русского монашества, как и для всего Русского православия, стало советское время. Сразу после Октябрьской революции было ликвидировано до 700 монастырей, а к началу 30-х годов XX века их практически не осталось. Но православная церковь держалась, и монашеские традиции сохранялись даже в таких условиях – духовные отцы благословляли братию идти жить в мир, втайне оставаясь монахами.

Сохранились лишь те русские монастыри, которые не находились на территории России: Почаевская лавра в Польше, Псково-Печерский монастырь и Пюхтицкий монастырь в Эстонии, Валаамский монастырь и Линтульский монастырь в Финляндии, Виленский Свято-Духов монастырь в Литве, Свято-Тихоновский монастырь в США. Но, как известно, Великая Отечественная война изменила планы властей на уничтожение Православия в России. В 1943 году Совнарком разрешил открытие приходов, духовных школ и монастырей, и к 1945 году последних было зарегистрировано уже 75 на территории СССР. Было издано секретное постановление, по которому предполагалось извлечение максимальной пользы от хозяйственной жизни монастырей и устанавливались жесткие нормы поставок продовольствия государству.

С 1988 года стремительно увеличивается число обителей и иноков – несмотря на эти, казалось бы, благоприятные обстоятельства, митрополит Варсанофий (Судаков) с горестью отмечает эту активность, говоря о том, что за годы богоборчества и атеизма традиция монашества была практически утрачена, традиций воспитания монахов нет, а Церковь тем временем остро нуждается в подготовленных кадрах.

С грустью говорил о возрождении и Патриарх Алексий II: «Соблазн отложить “на потом” решение внутренних духовных вопросов, занявшись строительством, настолько ныне возымел место, что само понятие “возрождение монастырей” стало прочно ассоциироваться со строительным подвигом наместников монастырей и иноков», «забывается главный завет монашества – «сначала быть, а потом делать».

Святейший Патриарх Кирилл во время выступления 8 октября 2014 года в актовом зале Московской духовной академии повторял слова своего предшественника о том, что прежде заботы о «стенах» необходимо усвоение монашеских общежительных принципов – а без этого не имеет и смысла говорить о возрождении иночества в России.

Об истории зарождения христианского монашества читайте нашу предыдущую статью.

Чтобы не пропустить наши новые статьи и рубрики подписывайтесь на наш телеграмм-канал через первый православный мессенджер Правжизнь Телеграмм, на наши группы Facebook и ВКонтакте.